Тёмное пространство имело ступенчатый пол и толстые книжные полки.
Это Библиотека Кинугасы.
Помещение полнилось учениками. Они листали справочный материал в помощь к подготовке к школьному фестивалю. Большинство использовало энциклопедии, словари или карты, но некоторые, раз уж они тут, читали романы.
Толпа скопилась у книжных полок и новоприбывшие или выискивающие книги двигались между ними.
Столы использовались людьми для материалов, которые нельзя вынести или...
— Теми, кто разговаривает. Хе-хе. Отвлекаться от подготовки к фестивалю — своего рода услада, — произнесла Брюнхильд в самом низу середины ступенчатого помещения.
Напротив неё сидел Хиба в спортивном костюме и...
— Харакава? Зачем ты взял бензопилу?
— Потому что ты потащила меня сюда до того, как я смог её положить, президент клуба изобразительного искусства. Плюс это электропила, а не бензопила.
Харакава поместил инструмент на свою сторону стола.
— Скажу прямо. Мне неинтересно.
Он скрестил руки на груди.
— Мы уже раз проиграли. Мы получили ранения и ранили его. У меня и так не было особой привязанности к Пути Левиафана, так что я не прочь из этого выбыть.
— Ради той драконьей девочки?
— Ради своего же блага. Я сам себя содержу, так что моя безопасность для меня превыше всего, чтобы продолжать жить так и дальше.
— Ладно, можем сойтись на этом... И останься здесь, Харакава. Так как ты содержишь сам себя, выходит, ты пилишь здесь доски лишь потому, что тебе больше нечем заняться. Так почему бы не использовать это время с большей пользой?
Брюнхильд помахала левой рукой и положила её на стол.
Их окружали звуки шагов, шорох школьной формы и перелистывание страниц. Вокруг было множество звуков, но достаточно тихих, чтобы стук пальца Брюнхильд по столу мог к ним присоединиться.
— Это одна из книг по легендам, которые собрал профессор Кинугаса. В китайской мифологии 7-го Гира немало драконов, но не многие истории повествуют о четырёх. Я нашла их почти сразу же, но та четвёрка братьев...
— Четыре брата дракона, что защищают четыре стороны света в китайской мифологии?
— Кража моих реплик — серьезное преступление, Хиба Рюдзи. Купишь мне потом кофе.
Птичка на её голове чирикнула, и девушка кивнула.
— И птичьего корма.
— Э-это твоя обязанность, Шильд-сан!
— Прекрати сопротивляться, преступник. И сиди тихо в библиотеке... Но хотя твоё действие и недопустимо, слова твои правдивы. Чжао, вероятно, создала братьев как отсылку на четырёх драконов. ...И теперь они наши враги.
— Ваши враги, быть может, — возразил Харакава. — Но не мои.
— И кто же из нас оторвал Ёнкичи руку? Если не ты, иди скажи Хио Сандерсон, что это она оторвала его левую руку, ибо, судя по всему, это не твоя работа.
После чего Брюнхильд немного опустила взгляд и невозмутимо открыла книгу.
— Но здесь не особо много информации. Он объясняет лишь структуру имён четырёх драконов. Один из вариантов по-японски называет их Гоко, Годзюн, Гомей и Гокицу. "Го" ссылается на длительный период времени. Однако если этот слог убрать, потому что столько времени ещё не прошло, и заменить его номером, указывающим на порядок создания, то получишь их имена.
— И какой от этого толк? Ты прочтешь по именам их судьбу?
— Знание личности твоего противника — лучший способ к его пониманию и устранению страха перед ним. Даже террорист становится не более чем целью для атаки, когда ты знаешь его имя, разве нет?
Харакава немного приподнял брови, но Брюнхильд не придала этому значения и снова постучала по открытой книге.
— Похоже, никто из них не нападал на Синдзё. Изумо и Казами были побеждены старшим и третьим братьями, тогда как мы разбирались с младшим, так что второй, наверное, отправился за Саямой.
— В таком случае, я бы не хотел сейчас оказаться на месте Саямы.
— Мне бы такого вовек не захотелось. И нам стоит это отпраздновать. Его присутствие означает, что нам придется разбираться только с тремя.
— Я не буду разбираться ни с одним из них, — бросил Харакава.
Брюнхильд подняла взгляд и улыбнулась.
— А кто говорил иначе? Не глупи. Я лишь сказала тебе остаться здесь. Если не хочешь выглядеть совсем жалко, второгодка, просто сиди и помалкивай.
Харакава цокнул языком и закинул ноги на стол.
Брюнхильд нахмурилась.
— Ты тыкаешь в меня своими подошвами?
— Ты же не станешь меня отчитывать за то, что я положил ноги на стол?
— Я так делаю у себя в общежитии... и стараюсь направлять подошвы навстречу миру за окном. По сравнению с тобой, я на совершенно ином уровне.
— Ох, как трогательно. ...Теперь скажи мне, президент клуба изобразительного искусства. У нас есть шансы на победу?
Он спросил вызывающим тоном, но Брюнхильд спокойно ответила.
— Есть.
●
Харакава смотрел и слушал.
Девушка перед ним невозмутимо говорила о грядущей битве.
— У нас есть способ сопротивления, но сражаться-то будете вы. Меня они совершенно не берут в расчёт. Так что позволь сказать одну вещь: перво-наперво вам следует отплатить за моё ранение.
— Твоя честность занятна. И что же дальше?
Брюнхильд кивнула.
— У них есть концептуальное оружие и закреплённые концепты, которые активируются в пространстве вокруг них. Вы это помните, не так ли? Мы не знаем, что там у Ницзуна, но нам незачем об этом волноваться, так как с ним разберётся Саяма.
— Д-давай немного поволнуемся, Шильд-сан.
— В таком случае лезь за Саямой в горы Окутамы. К сожалению, мир вознаграждает заботливость, только если ты выказываешь её действиями.
В этот момент к ним подошёл высокий старик в жилете со стопкой возвращённых книг.
— Найн, не забывай, что немало людей заботится о тебе.
— Я не забыла, Зигфрид. Я просто решила не волноваться об Отряде Левиафана. Независимо от твоей заботы они будут делать то, что собирались, даже не обратив на неё внимания... И поэтому хороший пинок под зад, когда они оплошают, гораздо эффективнее заботы.
Харакава увидел, как плечи библиотекаря затряслись от горького смеха.
— Ты знаешь, Найн, как обычно называют этот "хороший пинок под зад"?
— Если скажешь, что "ободрением", я схвачу тебя за руку и заявлю, что ты надо мной надругался. В конце концов, такие слова сродни ментальному надругательству. Ну а теперь, правильным ответом будет "подстрекательство".
Брюнхильд с угрюмым видом повернулась к Харакаве.
— Ты ведь не знаешь, почему Саяма временно распустил Отряд Левиафана, не так ли? Но у меня есть догадка. Казами и Изумо тоже скоро должны понять.
— Казами-сан додумается почему?.. И она вернётся в бой?
— Та дурочка рыдала, разве нет? Это её наказание за недальновидность. Но наказанию всегда приходит конец. Если она хочет сражаться, когда наступит время, то придёт к пониманию, что подразумевал Саяма, — сказала Брюнхильд. — И в подготовке к этому мы должны собрать информацию о той четвёрке братьев и выработать как можно более подробный план боя.
— Тогда покажи нам свою стратегию, президент клуба изобразительного искусства.
Мы наконец-то добираемся до сути, — подумал Харакава.
— Закреплённый концепт, который вырубил меня с Хио, звался "мир на миг оборачивается вспять". Скорее всего, он принимает все атаки, прямые или дальнобойные, и возвращает в нападавшего, меняя местами позиции. Плюс, смена длится всего мгновение. Попытайся ты атаковать себя...
— Если Ёнкичи не использует закреплённый концепт, ты ударишь себя, верно?
Брюнхильд глянула на Зигфрида.
— Как долго ты собираешься стоять и смотреть на нас?
— Пока не двинутся мои ноги.
— Эта твоя черта совсем как у моей сестры.
Она бросила раздражённый взгляд и пожала плечами.
— Слушайте, — обратилась она к Хибе с Харакавой. — Представьте, что сейчас работает концепт обращения.
— Э? Т-то бишь, если я возьму за грудь себя, то пощупаю тво... Извини! Я больше ничего не скажу! И прошу, не смотрите на меня с такой жалостью, Зигфрид-сан! Не переключайте канал.
— Нет, юный Хиба. Я не смотрю на тебя с жалостью. Я осознал, как ты похож на своего деда.
— Э-это то же самое! И чем это мы похожи?!
Все дружно его проигнорировали.
Брюнхильд повернулась к Харакаве, и он встретил её взгляд.
— Что если я тебя ударю?
— Закреплённый концепт заставит тебя ударить себя.
— А если я ударю себя?
— Я тут же уберу закреплённый концепт, и ты ударишь себя.
Он как раз собирался сказать, что победы не видать, но девушка взмахнула правой рукой.
В воздух вылетел листок бумаги. На нём было слово со значением "резать". И...
— Их два: один для моей шеи и один для твоей. ...Как насчёт такого?
Брюнхильд увидела, как брови Харакавы приподнялись, а Хиба сглотнул.
— Если активирую два листка одновременно, то смогу отрубить тебе голову независимо от того, поменяешь ты положение или нет. Бежать некуда.
— Погоди, погоди. Ты планируешь убить се...
Не успев договорить "-бя", он нахмурил лоб и сказал кое-что другое.
— Сандера Феллоу или Сусамикадо этим не обезглавить.
— Верно. Ёнкичи потерял руку, когда Сандер Феллоу пошёл на таран, потому что механический дракон прочнее его. Вам просто необходимо ударить его атакой, которую вы сможете пережить, а он нет. Поняли? Наш враг не неуязвим. И мы как раз узнали, откуда происходит его имя, — сказала она. — Наверняка есть и другие способы. И для остальных братьев тоже. К тому же, вам нужно достичь той же стадии, что и Казами. Вы должны задаваться вопросом, почему Отряд Левиафана нужно распустить, когда вы так хорошо работали вместе.
Харакава и Хиба промолчали.
Но в то же время Хиба скрестил руки на груди как Харакава и наконец-то образовал горькую улыбку.
— Как-то это странно. Отряд Левиафана распущен, но при этом мы обсуждаем, как сражаться для Пути Левиафана.
— О? Но как раз из-за вашего роспуска вы можете включать в дискуссию о сражении с другим Гиром инспектора вроде меня.
— Это просто официальное оправдание. В каком-то смысле ты лучше подходишь Отряду Левиафана, чем мы, Шильд-сан.
— Ну это вконец жестоко. Звучит так, будто вы похваляетесь тем, что вас избрали.
— Нас не выбирали.
— Тогда позволь мне выразиться иначе: вы сумели достичь этого положения. Тем временем, я могу звать вас с противоположного берега. Казами отстала, потому что так увлеклась криками и плачем о том, что всем вам нужно идти вместе. Однако те из вас, кто отстал, по-прежнему не понимают, что это значит. Вы не понимаете смысл существования Отряда Левиафана.
— Смысл его существования? Ты говоришь, что это не завершение Пути Левиафана?
— Именно. Но...
Она запнулась и немного наклонилась вперёд.
— Вы хорошо справлялись, но всё развалилось после простого приказа о роспуске. У вас есть могучая сила, но вы проиграли. Почему, вы думаете, так произошло? ...Что необходимо Отряду Левиафана, чтобы хорошо справляться, несмотря ни на что?
— Ну...
— Не знаете, правда? Молчаливый второгодка, ты ничего не говоришь, потому что не знаешь, не так ли? С другой стороны, Казами сопротивлялась, потому что не хочет знать. ...Но это означает, что она знает.
Брюнхильд вздохнула, отклонилась на спинку стула и выдала обречённую улыбку.
— Идите, гляньте на Казами. Она возможный сценарий вашего будущего. Глядя на неё, вы увидите, что она либо опустит руки, либо продолжит двигаться дальше. И если вы решите продолжать, то помогите составить вместе план, который поможет Казами отправиться вперёд, как пример всем вам.
— Ты не будешь драться, Шильд-сан?
— Конечно же нет. Сражение это заноза в заднице, и сдвинуть вас всех с места утомительно само по себе. Теперь, давайте соберём вместе информацию, имеющуюся у нас об остальных братьях.
Она выровнялась на стуле и улыбнулась, но на её голову легла большая ладонь.
Это была свободная от книг рука Зигфрида.
— Это хорошее решение, Найн. Но ты один раз солгала.
Закончив говорить, он взъерошил её волосы и отошёл.
— Положи свою ведущую руку на стол и покажи им. Она перебинтована, не так ли? Это более чем достаточная причина для сражения. Незачем её скрывать.
Щёки Брюнхильд покраснели, и она попыталась к нему повернуться, но старик уже убрал руку и ушёл.
Она простонала, усаживаясь в сиденье, и Хиба пробормотал пару слов в пол.
— У каждого есть тот, кого они никогда не переплюнут, правда?
В лоб Хибы вонзился листок бумаги с надписью "воткнуть".
●
Облачное небо прояснилось на западе, и оттуда пробивался солнечный свет.
Он упал на широкий, пологий склон, покрытый бледно-жёлтым.
Этот цвет принадлежал китайскому веернику.
Короткая трава с опущенными головками покрывала всю местность.
Поле веерника окружал лес, и деревья практически полностью защищали от ветра.
На обширном склоне обнаружился ещё один цвет помимо жёлтого.
Он принадлежал синевато-чёрному костюму.
Его носил Саяма, продираясь сквозь веерник по грудь высотой.
— Он должен быть где-то здесь.
С тех пор, как он вошёл в горы, прошло приблизительно двенадцать часов. С рюкзаком за спиной и коротким мачете в руке он достиг определённого хребта.
Его волосы немного растрепались, а ботинки испачкались. Он наработал пот, так что щёки на его точеном лице несколько впали.
Однако его глаза насыщала сила.
...Мой взгляд сверкает.
Парень был в курсе этого.
— Всё потому, что я изголодался по Синдзё-кун.
Мне нужно терпеть, — сказал он себе, вытягивая из кармана портативный диктофон.
— Н-нет, Саяма-кун! Не туда!
...Да, даже Синдзе-кун согласна.
— Иными словами, это не здесь. Я должен пойти в другое место.
Саяма осмотрелся, но склон окружал только лес. Он больше ничего не видел.
Его взору открывалось солнце над лесом, но...
— Оно зайдёт в течение трёх часов. Я должен подготовиться к худшему и к тому времени найти место для лагеря.
Парень вошёл на территорию гор, где никогда раньше не бывал. Движение ночью будет слишком опасным, разве что он вернётся тем же путем, что и пришёл.
Даже добравшись так далеко, Саяма не наткнулся на Ницзуна, но парень не сомневался, что старик его преследует.
Просто на всякий случай, безопасный лагерь будет лучше всего, — решил он.
За юго-восточным лесом лежала гора Кумотори. Он мог разглядеть лес, покрывающий её вершину, и тропу, ведущую туда.
Его нынешнее расположение находилось на высоте 1900 метров.
Солнце сейчас освещало склон, потому что он располагался на западной части горы, но с наступлением вечера задует осенний западный ветер. Сейчас солнце его согревало, но на ночь будет лучше перебраться на восточную сторону.
Из-за вероятности нападения Ницзуна лучше выбрать место с хорошей видимостью.
...В таком случае, мне следует остановиться где-то рядом с вершиной восточного склона.
Определившись, он заговорил.
— Синдзё-кун.
Саяма осознал, что сам собой начал её звать.
Непорядок, — подумал парень на ходу.
Он взбирался по склону веерника с самоуничижительной улыбкой.
— Когда мы воссоединимся, я расскажу тебе, что тропа, которую однажды выбрали мои родители, пролегала через солнечный осенний склон.
Произведёт ли это на неё впечатление? Тронет ли это её до такой степени, что она начнёт раздеваться?
— Нет, это только иллюзия, вызванная моей нехваткой Синдзё-кун.
Спокойствие, — подумал он. — Буквально только что она мне сказала отправиться в другую сторону, так что пока я должен потерпеть. Я действительно слышал этот голос. Он не был иллюзией.
А значит, мне нужно перестать представлять выгодные для меня вещи,— добавил он.
И делать её в моих иллюзиях весьма кстати развратной — это преступление, — сказал он себе.
Но случись такое вживую, это продемонстрирует взаимопонимание.
Саяма кивнул и стал на утёсе сверху склона. Он сложил ладони вокруг рта и крикнул к другой горе.
— Вживую лучше всего!
— Вживую лучше всего.
...О! Природа демонстрирует своё понимание. Да здравствуют горы!
Довольный, он опустил взгляд на тенистый склон, чтобы найти идеальное место для лагеря.
— ...
Саяма такое нашёл. И там уже стоял дом.
Всего в трёх метрах внизу кто-то глубоко разрыл склон.
Это образовало широкую область плоской земли. Те тридцать квадратных метров изолировали себя от веерника с помощью гравия, и как раз под ногами Саямы возвышалась старая черепичная крыша.
...Это оно?
Дом внизу, похоже, имел три комнаты по двенадцать квадратных метров и заземлённый сарай к северу.
Потускневшая черепица местами вывалилась, и на северной стороне крыши зияла дыра.
Деревянные стены тоже высушило под солнцем, и затененные области покрывал мох. Все окна повыпадали, раздвижная дверь заднего входа поехала с пазов и лежала потрёпанной и сломанной на земле.
Сколько уже времени прошло с тех пор, как это место начало гнить?
— ...
Саяма вытащил из кармана фотографию. Это был снимок дома профессора Кинугасы, который он получил в UCAT Изумо от Мойры 1-й. Он не мог рассмотреть форму дома сверху, но в состоянии проверить положение окружающих его гор.
— Это он.
...Благодарю, №8-кун.
Парень молча поблагодарил автоматическую куклу, которая вычислила его расположение.
Он поместил документ обратно в карман и сделал вдох.
— Это... Это тот же воздух, которым однажды дышали мои родители.
Это вызвало боль в левой части груди. Парень прижал её правой рукой, но даже напряжение тела не могло противостоять скручиванию между рёбер. Ему оставалось только скривиться.
— ...
Саяма несколько секунд стоял неподвижно.
После трёх или четырёх вздохов, он испустил медленный, дрожащий выдох и сжал левый кулак.
В его глазах скопилась сила, и он повернул их к дому внизу.
Парень осмотрел старую черепицу, кивнул и приготовился сказать: "Ну что, пойдём?"
— Синдзё-кун.
Но в этот раз он не отверг свою попытку её позвать. Взамен Саяма отверг нечто другое.
— Нет, это не вопрос.
Он выразился иначе.
— Я пойду, Синдзё-кун. Так я смогу стоять рядом с той, кто желает прошлого, чтобы найти своих родителей, и кто не боится столкнуться с этой потерей. Я буду стоять подле тех, кто принял всё, что они потеряли.
За его спиной задул ветер. Это был западный ветер осени, который сообщил ему, что солнечное тепло скоро растворится.
...Тот же ветер омывал и моих родителей?
Он зашагал вперёд, чтобы обойти склон и достичь дома.
Ветер словно толкал его в спину, а уходящее тепло солнца словно его ободряло.
— Я пойду. Так я смогу убедить себя, что достоин вести остальных. Так же, как я спрашивал у Казами и остальных, мне следует признать свою пригодность для Отряда Левиафана.
Он шагал.
— Я тоже желаю превозмочь прошлое, Синдзё-кун.
●
Тьма накрывала город.
Он раскинулся под откос.
Большинство его жителей работало в нижней приморской части городского округа и вечером возвращалось в горный микрорайон.
Люди на автомобилях, автобусах и поездах носили от школьной формы до деловых костюмов.
За тем человеческим потоком наблюдала пара глаз с некоего здания.
Небольшое белое строение выглядело скорее как склад, чем как жилище.
Внутри была большая деревянная комната с двумя колонами длинных деревянных лавок.
За ними стояла трибуна, указывающая, что это церковь.
Через одно из окон в боковой стене на сумеречный город смотрела девушка.
Она носила оранжевую куртку и обладала длинными тёмными волосами.
Это Синдзё.
Она опустила голову к черному телефону и столу, заготовленному у боковой стены церкви.
Перед окном на город девушка держала в руках ручку с блокнотом и трубку между головой и левым плечом.
— Ясно. Выходит, вы никого такого не нашли? ...Нет, большое вам спасибо. Я знаю, что многого прошу. ...Да, поблагодарите их и за меня.
Она выдала небольшую улыбку.
— Да, верно. Если я найду свою мать, сообщение об этом будет лучшей благодарностью, не правда ли? ...Да, пожалуйста, сообщите, если что-нибудь найдёте. Я перейду к следующему месту. До свиданья.
Синдзё положила трубку.
Она перечеркнула три имени церкви, переписанных в блокнот.
Девушка вздохнула и ещё раз перевела дух.
Затем повернулась к белой стене и высокому окну.
Жилой микрорайон располагался на вершине холма. Дальше вниз открывался вид на огни торгового квартала и множество пешеходов на тротуарах.
Девушка отвела взгляд от окна ниже на чёрный телефон и документы.
Бумаги были исписаны отметками ручкой с её руки.
Она звонила по церквям и приютам, чтобы узнать, есть ли у них какие-то записи о Синдзё Юкио.
Все пометки были крестиками. Успех будет отмечен кружком, но она ещё ни одного не нарисовала.
Синдзё была разочарована, но пока осматривалась по сторонам, к ней пришла ещё одна мысль.
...Так странно здесь находиться.
Это была церковь.
Это место сбора, которое служило ещё и местным отделением волонтёров.
Оно оказалось ближе всего от порта Сакаи, с которым девушка сумела связаться по телефону.
На звонок ответила пожилая женщина и, услышав ситуацию, предложила Синдзё зайти.
Девушка перешла на бег и прибыла в эту церковь через несколько минут.
Когда она постучала в деревянную дверь, ей ответила пожилая женщина в чёрном одеянии и спросила, что ей нужно.
Синдзе ясно ответила следующее.
— Я ищу церковный приют, в котором с шестидесятых по семидесятые содержался некто по имени Синдзё Юкио. Она может быть моей матерью, но я испытываю трудности из-за утери документов во время землетрясения. ...Прошу, помогите мне. У меня есть список нынешних приютов, и я подумала, что в церкви могут знать, какие из них церковные. Я не прошу ничего более.
— Как скоро вам это необходимо?
— До десяти вечера. К тому времени мне нужно уйти.
— Это весьма неожиданно. К чему такая спешка?
— Мой друг... попал в аварию, так что мне нужно помочь.
— Понимаю.
Женщина кивнула и вытащила из офиса толстую книгу с документами.
Имени Синдзё Юкио там не оказалось.
Женщина сказала, что занялась этой работой после землетрясения и что поможет Синдзе, используя это как возможность передать привет остальным церквям.
— Прошу, позвольте увидеть ваш список. Мы можем разделить работу. Вы воспользуетесь телефоном в святилище и свяжетесь с местами, которых сможете достигнуть. Я свяжусь с теми местами, которые известны мне, и некоторыми знакомыми, которым известны районы не из списка. Я получу ответ со стольких мест, сколько смогу сегодня.
На решимость пожилой женщины Синдзё нахмурилась.
— Почему вы заходите так далеко, чтобы мне помочь?
— Что за глупый вопрос. Останьтесь вы тут подольше, то, несомненно, могли бы и сами найти ответ. Единственная причина, по которой вы не можете этого сделать, заключается в помощи другу, а значит, вы не сделали ничего плохого. И не благословить того, кто не сделал ничего плохого, будет действительно жестоко. Теперь оставьте список и идите. Это неровный город, так что вам предстоит немало работы, когда вы отыщете свою цель и придётся туда бежать.
С тех пор прошло около пяти часов.
Они разделили список и брали часовой перерыв на чай и отчёт об их прогрессе.
Пожилая женщина чинно связывалась с приютами по районам, тогда как Синдзё следовала по списку страница за страницей.
Женщина добралась до последнего района. Скорее всего, она находилась в задней комнате, вызванивая кого-то со связями в городском порту.
Синдзё размеренно работала над списком в руках, но...
— ...
Она как раз закончила проверять предпоследнюю страницу.
Каждая строчка на ней вела в тупик.
Если список на последней странице никуда не приведёт...
...Что же мне делать?
Ей придётся положиться на пожилую женщину, использующую телефон в задней комнате.
— Надеюсь этого не случится.
Она приближалась к знанию, сможет ли отыскать своё прошлое.
Девушка не сомневалась, что записи о Синдзё Юкио существуют, но по-прежнему не знала, сможет ли их найти.
Она вспомнила свои ощущения в порту.
...Прошлое переписывается настоящим.
Гадая, так ли это, Синдзё выглянула в окно перед собой.
Наклонный город окрасился цветами заката, и в центре жилого района образовалась брешь.
Земля на холме получала достаточного света, но она всё равно пустовала.
Шагая мимо неё на пути сюда, Синдзё узнала, что это за брешь.
Девушка гадала что это, когда бежала рядом, но увидела знак.
— Область высокого риска третичных повреждений.
Землетрясение само по себе вызвало первоначальное повреждение, а огонь и прочее в результате него считалось вторичным уроном. В случае Великого Кансайского Землетрясения, третичное повреждение являлось поздними обвалами, вызванными землёй, нарушенной землетрясением.
Брешь была областью, где такие обвалы вероятны. Обычно для восстановления земли проводились строительные работы, но административные задержки и страх вызвать больше повреждений предотвращало выполнение подобных мер.
...Выходит, если земля не обвалится, она навечно останется такой?
Земля не восстановится самостоятельно.
Это была рана холма. Более того, эта рана ещё не открылась, но со временем откроется.
Даже после десятилетия шрамы землетрясения оставались.
— Прошлое просто исчезает.
Синдзё подняла взгляд, осознав, что её разум слишком сосредоточился на внешнем.
Не было времени рассматривать город.
Она знала, что ей нужно продолжать звонить.
Чтобы это сделать, она выровнялась на стуле и перевернула следующую страницу.
— Посмотрим, — пробормотала она, раскрывая последнюю страницу.
Синдзё посмотрела, что там напечатано.
— Э?
На последней странице находился список адресов, но все они были перечёркнуты.
Эти линии сообщили девушке, что данные забраковали.
●
Синдзё осознала, что за адреса на последней странице.
...Список приютов, церквей и отделений волонтеров, о которых известно, что они больше не работают.
Девушка предположила, что муниципальное управление включило эту страницу просто на всякий случай. Будь у неё только список мест, с которыми можно связаться, она могла броситься на поиски дальнейших возможных кандидатов.
...Выходит, это говорит мне не тратить время на места, что уже не работают.
Синдзё просто недосмотрела это дополнение.
После получения она пролистала список несколько раз, но толком не читала его весь.
Девушка опасалась слишком тщательной проверки, чтобы не получить нежелательный ответ.
Только не это, — подумала она. К ней также пришла мысль: Почему?
— ...
Синдзё встала со стула без явной на то причины.
Её разум переполняло несколько мыслей и эмоций.
Люди за окном двигались, но девушка их не замечала.
Перед её глазами было лишь пару листков бумаги.
— Эм...
В панике она снова их пересмотрела.
Однако всё до последнего списка было уже проверено.
Синдзё открыла сумку и вытащила сменную одежду, карту, ценные принадлежности, свою папку и конверт от Саямы.
— Больше нет.
Слова, сорвавшиеся с губ, означали две вещи.
Во-первых, в списке больше не было страниц.
Во-вторых, больше негде проверять.
И эти два факта приводили к одному выводу.
...Я больше ничего не в силах сделать?
Это было так неожиданно.
Ей казалось, что она ещё столько всего может сделать, так что её будто резко затормозило.
Девушка не знала, как реагировать.
— Кх.
Гадая, что же делать, Синдзё совала вещи обратно в холодную сумку.
Она взяла сменную одежду, карту, а затем и папку с конвертом.
Папка была чёрной, а конверт — белым. Её глаза отражали эти два цвета, содержащие её мысли и волю Саямы.
Контрастирующий цвет и чувства, сдерживаемые внутри, привели девушку в чувство.
Как раз тогда Синдзё осознала определённый факт: она едва дышит.
— Ах.
Когда она, наконец, выпустила воздух из лёгких, ей показалось, что она падает.
Но это только иллюзия. В реальности же она всего лишь поникла плечами и расслабила низ живота.
...Я разнервничалась.
Пока она в растерянности пыталась найти выход из положения, её напряжение нижней части чем-то сменилась.
Это боль. Та самая, которую девушка всегда испытывала в конце месяца, сейчас быстро возросла из-за стресса.
Чтобы перетерпеть, девушка мягко согнулась и схватилась за стол.
Её опущенный взгляд упал на список из муниципального управления.
Она больше ничего не могла с ним сделать, но...
— Это ещё не всё.
Чтобы преодолеть боль, она вдохнула так, словно сдавливала тупое ощущение в теле.
— Настоятельница церкви всё ещё дозванивается.
В следующий миг открылась последняя дверь на противоположной стене, и в помещении раскатились громкие шаги.
— Как успехи? Я только что закончила.
Голос пожилой женщины словно вкручивал в спину Синдзе слова "всё кончено".
Девушка замешкалась.
Ей хотелось спросить, что обнаружила женщина и нашла ли она записи о Синдзё Юкио. В конце концов...
...Я ничего не нашла!
И поэтому Синдзё повернулась. Она собрала документы со стола, прижала их к груди и глянула себе за спину.
Там стояла худая пожилая женщина в чёрном платье. Весьма сильные глаза под её седыми волосами смотрели прямо на неё.
— Как всё прошло, Синдзё-сан?
— Э-эм, ну...
Она как раз собиралась спросить, как успехи со стороны женщины, но...
— Я ничего не нашла.
Её голос превратился в дрожащий вздох.
О нет, — подумала она. — Разве я не готовилась к этому снова и снова?
Разве она внутренне не репетировала такую возможность множество раз?
Синдзё всего лишь искала того, кто мог и не быть её матерью. Со временем она точно отыщет ответ, и сегодня ей даже кто-то протянул руку помощи.
Тем не менее, девушка прижала к себе бумагу, вздохнула, изо всех сил пытаясь не заплакать, и выплеснула вместо слёз слова.
— Я-я ничего не нашла. ...Где бы я ни искала, я не смогла ничего найти!
— Понимаю.
Испустив дрожащий выдох, она набрала в грудь воздуха ему на смену.
Девушка кашлянула, всё её тело вздрогнуло, и она снова вдохнула.
— Э-эм...
Простите, что вам пришлось это увидеть, — подумала она.
— Ничего, — сказала женщина. — Это лишь показывает, насколько оно для вас важно.
Синдзё не могла ни согласиться, ни отринуть её слова, поэтому осталась молчать.
— Я тоже не смогла найти никаких записей о Синдзё Юкио.
Эти внезапные слова заставили весь воздух из горла Синдзё улетучиться.
Э? — подумала она, но только после другой мысли.
...Что она только что сказала?
Что это значит? Она проверяла неправильно? Её обманули?
...Нет, не может быть!
Мне нужно ей верить, — подумала девушка.
Синдзё подготовила своё опустевшее от изумления сердце и тихо произнесла:
— Получается... в Сакаи не было Синдзё Юкио?
— Этого я не знаю. Однако...
Женщина улыбнулась.
— Есть одно благословение.
— Благословение?
— Да, — ответила она.
Синдзё не знала, что женщина имела в виду. Ей сообщили, что о Синдзё Юкио нет записей, и в то же время сказали, что есть благословение.
— Некто, заведующий в своё время нашей епархией, рассказал мне о церковном приюте, переехавшем после землетрясения. Но при этом он принял огромное количество людей и в результате перестал быть церковью. Он стал обычным приютом.
— Вы хотите сказать?!..
Её сердце мгновенно вспыхнуло как огонь.
Подобно жару пламени из неё вырвался вопрос.
Она инстинктивно сделала сильный шаг вперёд.
— Где этот приют?!
— Здесь.
Женщина подвинула стойку, чтобы протянуть клочок бумаги с адресом и названием приюта.
— К счастью, это именно то, что вы ищете. Судя по всему, там нет телефона, поэтому бегом туда. Но сначала узнайте его название.
Женщина за бумагой произнесла.
— Он был известен как Учреждение Святого Соко, но вроде как теперь зовётся Дом Соко. На первый взгляд он выглядит как церковь, и...
Она перевела дух.
— Я слыхала, там нередко поют гимны.
