Сончул объяснил свой ответ.
— А именно те, кого сейчас называют "Семь Героев".
— Что? Простым людям удалось преодолеть Божье испытание? Невероятно.
— Тебе решать, верить мне или нет, но я скажу тебе одно. Я сильнее всех Семи Героев вместе взятых, и разве ты не смотрел сквозь меня? Ты, должно быть, теперь осведомлен о том, какие обязанности я на себя взял.
— ...
Маракия не согласился, но и не отказался. Вместо этого он просто ждал, пока ярость, кипящая внутри него, рассеется.
Время, как и всегда, успокоило гнев.
Когда пламя ярости внутри него погасло, Маракия снова заговорил усталым голосом.
— Как ты планируешь преодолеть это Бедствие? Одного тебя будет недостаточно, чтобы остановить его.
— Всего существует пять Бедствий. По крайней мере, три из них, я смогу преодолеть самостоятельно.
Сончул говорил спокойным голосом, описывая Бедствия, которые нависли над миром в настоящее время. Первое прибудет из мира демонов. Согласно Писанию о Бедствии, есть пророчество, в котором говорится, что Король Демонов соберет огромную армию демонов, никогда ранее не виданную в истории, он двинутся на юг, сжигая всё на своем пути.
Второе Бедствие придет из прошлого. Возвращение Семи Героев, которые преодолели Бедствие прошлого. Писание о Бедствии пророчествовало, о том, что они вернутся врагами смертных, распространив по земле мучения, страх и смерть.
Третье Бедствие будет вызвано недоверием. Те, кто переживет два Бедствия, прокатившихся по континенту, и превративших его в пустошь, будут полны подозрений друг к другу и начнут войну, которая завершится смертью каждого.
Про четвертое Бедствие и дальше ничего неизвестно. Некоторые говорят о том, что придут малые боги, а кто-то — драконы, но до сих пор, ничто из этого не было подтверждено. Потому что в Писании о Бедствии дальше третьего Бедствия была пустота, по крайней мере, тогда, когда Сончул в последний раз заглядывал в него. Писание будет постоянно обновляться, по мере того, как будут происходить изменения, связанные с Бедствиями.
— Разберешься с половиной Бедствий в одиночку? Насколько же ты самоуверен, — холодно ответил Маракия.
Сончул продолжил его уговаривать:
— Для меня это не так уж и сложно. Пока я смогу позаботиться о Короле Демонов, остальные Бедствия не будут проблемой.
Однако слова Сончула так и не смогли убедить Маракию. Маракия фыркнул и засмеялся, начав задавать Сончулу вопросы, на которые он не мог найти ответ.
— А как же четвертое Бедствие? И что, если пятое Бедствие окажется чем-то, что нельзя будет решить твоей огромной силой?
— ...
Сончул больше не отвечал. Он знал, что все, что он скажет, будет выглядеть отчаянным. Маракия просто ухмыльнулся и поднялся со своего места.
— Если тебе больше нечего сказать, я пойду, отдохну. А после этого, я отправлюсь превращать человеческие царства в прах. Ведь иначе, люди не начнут уважать расу Нахаков.
Маракия говорил ясным и звонким голосом, неторопливо спускаясь во тьму подземелья. Скорее всего, он сдержит свое обещание. Он уже отказался от своей собственной жизни, ему было нечего терять.
Глаза Сончула были полны беспокойства.
"Вещи, которые не могут быть решены с помощью силы, такие хлопотны".
Он увидел только один вариант. Он должен был уничтожить Маракию своими руками, прежде чем тот покинет темницу. Это был худший возможный вариант, который сводил на нет все те усилия, которые он приложил.
Пока Сончул размышлял о своей неудаче, кое-кто, неожиданно, вклинился в их беседу.
— Эй, ты, курица! Мне есть что сказать!
Это была Бертелгия.
"Этот ребенок?"
Сончул хотел придержать Бертелгию, но смутные надежды заставили его отказаться от этой идеи.
— Разве ты меня не слышишь? Курица! Я сказала, что мне есть, что сказать!
Бертелгия продолжала кричать, и вскоре Маракия остановился и слега повернул голову.
— Книга. Твои слова слишком наглые. Даже если у тебя есть этот человек, который сможет защитить тебя, может быть, лучше тебе знать своё место.
Он не успел договорить, а темная стрела уже направилась в сторону Бертелгии, из его черного крыла. Бертелгия застыла в той позе, в которая была, и только и могла наблюдать за тем, как в неё летит опасная магия. Когда стрела собиралась пронзить ее тело, появилась сильная рука, защитившая её.
Ее защитила стальная рука Сончула. Волшебная Стрела сумела пронзить его одежду, но, столкнувшись с его гнетущей боевой аурой и его Магическим Сопротивлением, она бесследно рассеялась.
— Продолжай говорить.
Сончул шепнул ей тихим голосом. Бертелгия дернулась один раз и продолжила говорить ясным голосом, без следа страха.
— Ты говоришь, что тебя оскорбили, как Нахака?
— И?
Маракия обернулся и кивнул, скрестив руки.
— Как может кто-то, кто так гордиться своей принадлежностью, не заботиться о своих сородичах?
— Что? Мои сородичи?
— Это верно. Ты хоть знаешь, в какой ситуации находятся такие же Нахаки, как ты?
— Что? Что за чушь ты несешь?
Когда Маракия засмеялся, Бертелгия перестала прятаться за рукой Сончула, и смело сказала.
— Тогда следуй за мной, гордый Король Нахаков!
Она отлетела от Сончула и направилась вглубь подземелья.
"Этот ребенок… Она просто нечто".
Сончул посмотрел на спину Бертелгии в Новом Свете. Он быстро последовал за ней и проводил ее по тропе. Маракия не выглядел убежденным, но побежал рысцой позади, как будто её слова беспокоили его.
Бертелгия привела Маракия ни к чему иному, как к городу Пещерных Эльфов. Глядя на грязный и сырой город, Маракия нахмурился.
— Поистине жалкое жилище для жалкой расы. Я сожгу всех этих насекомых, прежде чем уйду из Подземного Царства.
Он сказал это, прежде чем испустить свой громкий крик. Ясный и пронзительный зов Нахака раздался на всей территории, заставляя всех Пещерных Эльфов трепетать от ужаса. Некоторые Эльфы начали умирать с пеной у рта, а остальные стали гадить под себя от страха.
Маракия позабавился, подняв тела нескольких Пещерных Эльфов с помощь телекинеза и скинув их с высоты. Бертелгия ничего не сказала, приведя их к месту назначения.
Они стояли перед птицефабрикой. В этом месте, повсюду распространилось отвратительное зловоние с запахом гниения, и Маракия в замешательстве наклонил голову, стоя перед большой палаткой.
— Ты хочешь сказать, что здесь что-то есть?
Что-то попало в его поле зрения. Это были белые перья, украшавшие палатку. Они были меньше и намного более тусклыми, чем его, но это были те перья, о которых он много знал. Маракия протянул руку и осмотрел одно из перьев.
"Это... перо Нахака...?!"
Зловещая мысль закралась в его голову. Ужасная мысль, тревожное чувство поразили его разум. Когда он посмотрел внутрь палатки, по его позвоночнику прошлась дрожь. Изнутри раздавались крики клювов многократно ударяющих металл, низкие птичьи крики и звук трения перьев. Маракия вошел в палатку, под взглядом Сончула и Бертелгии, и, наконец, он увидел это своими глазами.
Он был свидетелем жалкого состояния "гордого и благородного" народа Нахаков, который в настоящее время выращивался в качестве домашнего скота, расой, которую он считал жалкой и незначительной.
Что-то, внутри него рассыпалось. Ужасный крик, наполненный смесью шока и гнева, довольно долго эхом отражался в палатке. Вскоре, из палатки вышел Маракия, но он уже был не такой, как прежде.
Бертелгия испустила стон.
— Пятна... потемнели.
Это из-за шока? Пятна, покрывающие тело Маракия, стали более темными. Сончул почувствовал запах смерти, которым несло от тела Короля Нахаков.
— Как это произошло? — спросил Маракия дрожащим голосом.
— Твоя раса пала после ритуала проведенного для тебя, а те, что остались, были захвачены Пещерными Эльфами и превращены в домашний скот.
— Домашний скот... я не могу в это поверить.
В этот момент из палатки выполз один молодой Нахак. Он был одним из редких Нахаков с голубым оперением среди бесчисленного количества белоперых. Маракия счел это своего рода божественным откровением. Он заговорил, держа в руке Нахака.
— Пока я жив, Нахаки встанут с колен, и снова станут хозяевами неба.
Маракия создал сферу знаний. В ней были сокрыты язык и тайны Нахаков. Вскоре шар был поглощен, синим пернатым цыпленком.
Синий Нахак, который совсем недавно был глупым, несмышлёным, птенцом, вдруг, посмотрел на мир совершенно другим взглядом. Он восстановил часть своего, потерянного интеллекта, но когда это произошло, всё его тело покрылось черными пятнами.
Сончул тихо пробормотал.
— В тот момент, когда он перестал быть скотом, и восстановил свой интеллект, проклятье вымирания настигло его.
Молодой Нахак, все тело которого было покрыто пятнами, издал пронзительный крик, прежде чем замереть в руках своего Короля. Маракия стоял и смотрел на труп молодого Нахака, глазами полными недоверия.
— Это слишком жестоко. Невероятно жес...
Он не смог закончить свою речь. Он упал на колени с трупом молодого Нахака в руках.
В этот момент, молчавшая, Бертелгия заговорила.
— Они могут жить только будучи скотом.
— ...
Сончул подошёл к Маракию, стоявшему на коленях. Маракия, который почувствовал его присутствие, поднял глаза. По его щеке текла слеза.
— Что это такое?
Спросил Маракия.
— Это тоже Бедствие.
— Тоже?
— Это верно. Это истинная природа Бедствия, которое существует, чтобы сокрушить все надежды и оставить позади только жестокую реальность, — ответил Сончул. — Вот почему я хочу уничтожить это Бедствие.
Фал Гараз появился в руке Сончула. Когда он взмахнул своим молотом, ткань, покрывавшая птицефабрику, была разорвана, открывая взору десятки тысяч Нахаков. Когда ткань, мешавшая их видению, исчезла, молодые и любопытные зверьки начали бежать с птицефабрики и разбегаться повсюду. Белые пернатые Нахаки с любопытством смотрели в сторону Маракии. Эти Нахаки хлопали своими слаборазвитыми крыльями и приближались к нему.
Маракия не отвергал их прикосновения. Вместо этого он поднялся с того места, где сидел, и протянул руку Сончулу.
— Я поверю в тебя, Человек.
— ...
Сончул безмолвно протянул свою руку. В этой хватке было тепло, не отличающееся от тепла между двумя людьми.
— Как тебя зовут?
Наконец-то спросил Маракия.
— Ким Сончул.
— Ким Сончул, а? Какое странное имя. Тем не менее я никогда его не забуду.
Маракия еще раз оглянулся на цыплят Нахаков, прежде чем посмотреть на Сончула.
— Я доверяю судьбу своего народа тебе.
Сончул кивнул.
Маракия закрыл глаза. Последнее, оставшееся его крыло окутало его тело, и вскоре он начал ярко светиться. Он сжигал последнюю оставшуюся в нем часть жизненной энергии, чтобы превратить огромную силу, содержащуюся в его теле, в единственный предмет. Маракия, покрытый ослепительным светом, исчез, и все, что осталось от него, было большим яйцом и мраморным шаром размером с кулак, испускающим черно-белую энергию.
— …
Сначала Сончул поднял большое яйцо. Это было черное яйцо. Когда он держал его, на его губах появилась слабая улыбка.
[Яйцо Маракии.]
— Я слышала легенду, что некоторые Нахаки могут превратиться в яйцо после смерти… Как Фениксы.
Бертелгия говорила, порхая рядом с ним. Сончул осторожно поместил яйцо в свое духовное хранилище и поднял шар, который был рядом с ним.
[Наследование Души.]
Это был предмет, который содержал в себе волю Маракии. Сончул проявил свое почтение к Маракии, опустив голову, а затем покрепче сжал руку, в которой находилось Наследство Души. Когда он это сделал, мрамор разрушился, а сила внутри него была поглощена Сончулом. Перед его взглядом, в ярком свете, стали появляться сообщения.
[Ваша Сила выше Наследства; поэтому ваша Сила не возросла.]
[Ваша Ловкость выше Наследства, поэтому ваша Ловкость не возросла.]
[Ваша Жизненная Сила выше Наследства; поэтому ваша Жизненная Сила не возросла.]
…
После того, как все сообщения, не интересующие его, наконец, прошли, появились слова, которые он долго ждал.
[Вы унаследовали Магическую Силу Наследства.]
[Вы унаследовали Интуицию Наследства.]
…
Когда церемония наследования была завершена, Сончул открыл свое статусное окно. Это было окно статуса, которое исключало бонусную статистику, происходящую из внешних источников; экран статуса, показывающий только его базовую статистику.
________________________________________
[Статус]
[Характеристика]
Сила: 999+
Ловкость: 853
Жизнь: 801
Магическая Сила: 323
Интуиция: 334
Сопротивление Магии: 621
Дух: 502
Харизма: 18
Удача: 18
________________________________________
Магическая Сила и Интуиция теперь превышали три сотни. Он преодолел границу, которая считалась порогом человека, буквально за минуту. Сразу же на ум пришел длинный список того, что вдруг стало возможным, но сначала у Сончула было кое-что, что он должен был сделать.
* * *
— Позаботьтесь об этих Нахаках. Если я не услышу их криков, когда вернусь сюда, то это будет тот день, когда ваша раса полностью вымрет.
Сончул выдвинул ультиматум Старейшинам Пещерных Эльфов. Пещерные Эльфы уже испытали его богоподобную силу и просто кланялись в знак согласия. Сончул вновь посетил птицефабрику, прежде чем покинуть Подземное Царство. Перед птицефабрикой лежали останки Маракии, оставшиеся после его смерти. Там его ждал незваный гость.
Это было Отчаяние Бездны, но его действия были странными. Илистая тварь стояла перед останками Маракия и просто смотрела на них. Сончул понаблюдал за этим некоторое время и не заметил каких-либо изменений. Существо просто уставилось, стоя как статуя, на землю, где Маракия исчез. Сончул и Бертелгия покинули это место.
— Что это было?
Когда они стояли на подъемнике, направляясь к поверхности, Бертелгия задал очевидный вопрос, который крутился у неё в голове.
Соленые ветры поверхности дули с силой. Волосы и одежда дико развевались, а Бертелгия издала короткий крик, прежде чем спрятать свое книжное тело за Сончулом.
Луч света пронзил тьму и ударил в глаза Сончула.
— Ну.
Сончул отмахнулся и тихим голосом заговорил.
— Это может быть кто-то вроде меня.
На расстоянии слышались знакомые крики демонов.
