Голова Бай Сяочуня чуть ли не разрывалась. Округлившимися глазами он посмотрел на птицу, чувствуя, что сходит с ума… По правде говоря, у этой птицы на самом деле было два названия. В секте Кровавого Потока её звали кровавой духовной цаплей, но в секте Духовного Потока она была известна, как ибис лепестков ириса. Однако он не знал, какое имя сейчас выбрать. Особенно учитывая намерение убивать, которое навалилось на него с обеих сторон. Он уже почти ощущал, как на глаза наворачиваются слёзы. Как же он ненавидел эту птицу…
"Проклятая птица! — подумал он. — Почему? Ну почему, почему, почему тебе так понадобилось тут пролететь?!"
Задрожав, он посмотрел налево на Сун Цзюньвань, а потом направо на Хоу Сяомэй. Они обе смотрели на него с нетерпением на лицах. Он прекрасно понимал, что с кем бы он не согласился, вторая глубоко этим опечалится. Бай Сяочунь стиснул зубы и уже хотел придумать новое имя. Однако в этот момент Сун Цзюньвань вдруг сказала:
— Черногроб, только не вздумай сейчас извернуться и придумать новое имя!
— Большой братик Сяочунь, — тут же добавила Хоу Сяомэй, — ты не можешь сказать, что не узнаёшь её. Я знаю, что ты видел этих птиц в секте Духовного Потока раньше!
Это был редкий случай, когда Хоу Сяомэй и Сун Цзюньвань выступили единым фронтом и уставились на Бай Сяочуня с полными самых глубоких чувств глазами.
— Я… я…
Пот лился градом по лицу Бай Сяочуня. К этому моменту он уже находился в полном отчаянии. Когда они принесли ему лекарства, то он сумел извернуться, но сейчас это казалось невозможным.
"Что же мне делать?.." — подумал он, в его глазах блеснули слёзы. По тому, как Сун Цзюньвань и Хоу Сяомэй давили на него, он давно понял, что им было начхать, как на самом деле называется эта птица — они хотели, чтобы он выбрал одну из них. С налившимися кровью глазами он указал на птицу и взвыл:
— Отлично! Я скажу. Эта птица… это…
Вдруг он укусил себя за язык, а потом заставил свою основу культивации выйти из-под контроля. Когда энергия основы культивации ворвалась в каналы ци, то его рот наполнил солёный вкус и он выплюнул много крови. Затем у него всё потемнело перед глазами и он начал терять сознание. Совсем перед тем как отключиться, он глубоко вздохнул.
Сун Цзюньвань и Хоу Сяомэй были полностью поражены. Они не только увидели, как Бай Сяочунь закашлялся кровью, но, учитывая, что они держали его под руки, смогли почувствовать, что его основа культивации вышла из-под контроля. С очень печальным видом Хоу Сяомэй отнесла Бай Сяочуня обратно в пещеру бессмертного. Что касается Сун Цзюньвань, то она вынула большой набор духовных лекарств и начала впихивать их ему в рот.
На небольшом удалении находились две вершины, с которых оба патриарха наблюдали за разыгравшимися событиями. В их глазах отразилась симпатия. Патриарх клана Сун вздохнул и сказал:
— Неужели этот мелкий сорванец думает, что быть в отношениях сразу с двумя женщинами так просто? Я узнал, какого это ещё много лет назад. Мановением рукава я отрёкся от плотских желаний.
Это был тот редкий случай, когда патриарх Железное Древо, казался, полностью с ним согласен. Покивав, он сказал:
— Любовь — это треволнение. Много лет назад я отсёк все такие треволнения. На самом деле, сейчас, когда я вспоминаю об этом, я даже не могу воскресить в памяти лица тех, к кому был так неравнодушен.
Два старика обменялись взглядами. Впервые они оказались в чём-то настолько единодушны. Покачав головами, они начали вспоминать о прошлом.
Через несколько дней Бай Сяочунь открыл глаза и поспешил к медному зеркалу, висящему на стене пещеры бессмертного. Когда он посмотрел в него, то увидел, насколько стал худым и бледным. По его мнению, сейчас его мир оказался полностью погружён во тьму… Через мгновение он вздохнул и решил выйти подышать свежим воздухом. Ему нужно было успокоиться и придумать, как выйти из создавшегося положения.
"Так дальше не пойдёт. Их игры сведут меня в могилу прежде времени…" — вздохнув, он толкнул дверь, чтобы выйти из пещеры бессмертного, и когда уже хотел шагнуть наружу, то замер на месте.
— Вы двое…
На его лбу показался пот, когда он понял, что прямо за дверью его появления ждали Сун Цзюньвань и Хоу Сяомэй. Невозможно было понять, как давно они пришли, но они стояли рядом друг с другом и улыбались ему.
— Черногроб, давай прогуляемся! — сказала Сун Цзюньвань, её глаза очаровательно блестели.
— Большой братик Сяочунь, я не буду в этот раз просить тебя называть имена птиц, — сказала Хоу Сяомэй и немного покраснела, став на вид ещё более невинной и милой, чем когда-либо. И при этом взгляды обеих женщин, казалось, невольно опустились на его ноги.
Бай Сяочунь почувствовал, что на его теле все волосы встали дыбом. Теперь он понял, в чём дело. Две демонессы, похоже, пристрастились им играть. Их игры уже дошли до той стадии, когда даже то, с какой ноги он выйдет из пещеры, стало предметом соревнования… Это было просто нелепо. Эти две демонессы вышли за все возможные рамки… Заметно задрожав, он не посмел сделать и шагу за дверь.
— Эм, ну… какая неожиданная встреча, да? Я… я немного устал, я думаю, сегодня я останусь дома…
Через силу улыбнувшись, он начал пятиться. Однако в этот момент от Сун Цзюньвань начала исходить убийственная аура, а у Хоу Сяомэй на глазах показались слёзы, пока она жалостливо смотрела на него. Одна, казалось, рассердилась так, что готова убить, а вторая обиделась и почувствовала, что он к ней несправедлив.
Бай Сяочунь был готов сойти с ума. Ему было так больно, что он внезапно дал волю всей той духовной энергии, которую так осторожно накапливал внутри. Беспорядочная сила прокатилась по его телу, заставив кровь брызнуть изо рта. И снова у него перед глазами потемнело и он упал без сознания. Но прежде чем отключиться, он уже не вздохнул, а практически заплакал.
Через два дня посреди ночи Бай Сяочунь лежал на каменной постели и его глаза медленно открылись. Потом он лёжа созерцал потолок, пока слёзы медленно стекали по его вискам.
"Когда Хоу Сяомэй была одна, было очень здорово. Она верила всему, что я говорил. Но сейчас… А когда Сун Цзюньвань была сама по себе, всё шло так, как я планировал. Всё, что нужно было — это время от времени сердиться на неё и она делала всё, чего бы я ни попросил. Но сейчас… Когда они вместе, то это просто ужасающе…"
Он продолжал вспоминать, как хорошо было с ними, когда они были по отдельности, и слёзы всё так же текли у него из глаз.
"Нет, если всё и дальше так продолжится, то я окочурюсь! Они будут играться мной, пока я не окажусь в могиле, просто замучают до смерти! Я уже и так практически схожу с ума. Сначала лекарства, потом птица. Потом они пытались определить, с какой ноги я пойду. Не успею я оглянуться, как они начнут смотреть, какой глаз я открою первым, или какая рука первой дрогнет… Я больше не могу здесь оставаться. Эти две демонессы просто ужасающи. Я уже дважды кашлял кровью. Если так пойдёт и дальше, то я могу потерять свою бедную-несчастную жизнь".
Дрожа и с ужасом на лице, он стиснул зубы.
"Мне нужно отправиться на фронт. На поле боя, конечно, есть вероятность, что я погибну, но, если я останусь тут, то совершенно определённо сойду с ума".
Неожиданно он понял, что и правда всё больше хочет присоединиться к военным действиям. На деле его сердце уже покинуло горы Лочень, у него не было никакого желания больше оставаться здесь. Он поднялся на ноги, на его лице отразилась твёрдая решимость. Сейчас он уже отличался от того, каким был всего несколько мгновений назад, его стальная воля пульсировала, а в глазах сиял яркий свет. Он быстро собрал вещи, потом тихо открыл дверь пещеры бессмертного. Используя божественное сознание, он просканировал окрестности.
Сейчас была середина ночи и луну закрывали облака. Всё тонуло в непроглядной тьме и в тишине раздавались лишь голоса ночных созданий и птиц. Он бдительно огляделся, чтобы убедиться, что Сун Цзюньвань и Хоу Сяомэй не засели где-то рядом в засаде. Потом сорвался с места и, используя свои крылья, как можно скорее устремился вперёд. Превратившись в луч света, он быстро полетел к двум вершинам, занимаемым патриархами. Боясь привлечь внимание Сун Цзюньвань и Хоу Сяомэй, он двигался с максимальной скоростью, которая позволяла лететь бесшумно.
Вскоре он добрался до двух вершин, где остановился и глубоко вздохнул. В его глазах отображалась твёрдость, а на лице виднелось выражение полной решимости. Он неожиданно предстал как сплав Бай Сяочуня и Черногроба, полный мужества, выдающийся, но в то же время грозный и беспощадный. Он казался выше, чем обычно, когда гордо шагал к основанию двух вершин. С глазами, сияющими холодной свирепостью, он соединил руки и поклонился.
— Я, культиватор Эшелона Наследия Бай Сяочунь из секты Духовного Потока и Черногроб — кровавое дитя из секты Кровавого Потока. Приветствую, патриархи!
Патриарх клана Сун и патриарх Железное Древо медленно открыли глаза и посмотрели в удивлении на Бай Сяочуня. Вокруг Бай Сяочуня сгустилась убийственная аура, и он сказал:
— Отец, патриарх, как кровавое дитя Средней Вершины и как культиватор Эшелона Наследия я должен сослужить достойную службу! Я должен отправиться на войну и сразиться с врагом.
У патриархов на лицах отразились странные выражения. Через мгновение патриарх клана Сун сказал:
— Я думал, что ты ещё не поправился?
— Отец, несколько ранений ничто по сравнению с высшим благом для обеих сект! — Он широко улыбнулся, словно его не волновали ранения. В то же время решимость в его глазах стала ещё твёрже. — Какой культиватор может прожить жизнь и ни разу не получить ранений? Важно лишь ради чего он сражался, когда получил их. Что касается меня, то я был ранен, когда защищал наши секты!
У него был абсолютно геройский вид, пока стоял и произносил такие громкие слова. Любой, кто мог бы увидеть его в такой момент, был бы поражён. Он казался бесконечно праведным, настоящим мужчиной, прочным как сталь и без страха смотрящим смерти в лицо.
— Поле боя — это опасное место, смерть там встречается на каждом шагу. Не боишься? — мягко спросил патриарх Железное Древо.
Бай Сяочунь от души рассмеялся. Стукнув себя в грудь, как ни в чём не бывало он заявил:
— Я — настоящий мужчина! На поле боя проливается кровь, это правда. Но как я могу просто стоять и смотреть, как мои собратья по секте сражаются, пока я нежусь в комфорте? Так… так Бай Сяочунь не делает дела, и уж тем более так не поступает Черногроб! Патриархи, не нужно лишних слов. Я… я определённо хочу на фронт!
Его громкие слова были произнесены с решимостью, которой можно было гнуть гвозди и разрубать железо.
— Очень хорошо, — сказал патриарх клана Сун. — Именно так и должен вести себя мой сын. Он и патриарх Железное Древо переглянулись, а потом кивнули. — Завтра утром ты можешь использовать этот медальон для портала телепортации. Он перенесёт тебя в место расположения наших сил в регионе секты Глубинного Потока!
Рассмеявшись от души, патриарх клана Сун взмахнул рукой, и командный медальон полетел по воздуху к Бай Сяочуню. Тот схватил его и беззаботно улыбнулся.
— Какой смысл дожидаться утра? В моём сердце горит желание уничтожить врага! Я не смогу заснуть! Я немедленно отправлюсь к порталу телепортации, а потом сразу же присоединюсь к сражению. Пришло время рискнуть своей жизнью ради наших сект!
Взмахнув рукавом, он превратился в луч света и полетел прямо к порталу телепортации. Через мгновение свет телепортации вспыхнул в ночи и поднялся в небо, озарив его. В свете проглядывали очертания одного-единственного человека, вокруг которого развевались волосы, и от которого так и веяло решимостью и праведностью, но в то же время кровожадностью.
Патриарх Железное Древо и патриарх клана Сун переглянулись и рассмеялись. Увидев улыбки друг друга, они осознали, что с некоторых пор начали немного восхищаться бывшим врагом.
