— Ну, как? Тебе нравится? — глядя на свою мать, рассмеялся Хен-Ву, потому что сейчас на ее лице застыло выражение непонимания.
— Ты и правда арендовал этот дом? — какое-то время посмотрев на дом пустым взглядом, она спросила с сомнением.
— Сколько раз мне еще повторять? Да, это так.
— Но для этого нужно столько денег…
— Мама, сын должен обеспечить такую возможность.
— Но арендный взнос за дом рядом с больницей… тебе не нужно было… это же такие трудности. Я и мечтать не могла о таком доме…
— Мама, не волнуйся о мелочах. Они того не стоят, — в голосе Хен-Ву, рассматривающего дом, сквозила гордость, ведь снятое им жилье было трехэтажным домом и с небольшим садиком.
«Поначалу я волновался, но, каким-то образом, справился!»
За последние два месяца Хен-Ву чуть с ума не сошел от беспокойства. Арендный взнос за дом составлял восемьдесят миллионов вон. Если исключить задаток, то ради шестидесяти миллионов вон он провел эти два месяца в бешеной гонке за деньгами.
«Что, если я не наберу нужную сумму за два месяца? Что, если произойдет что-нибудь непредвиденное?» — одни только подобные мысли доводили его до тревоги.
Понятное дело, что шестьдесят миллионов были совсем не той суммой, которой мог располагать недавно окончивший школу юноша. Ведь после оплаты счетов из больницы и собственного проживания у него едва набиралась пара миллионов вон, а о банковском счете он даже и не помышлял. Поэтому естественно, что Хен-Ву не заботило ничего, кроме денег. Не уверенный, что ему удастся собрать нужную сумму за оставшиеся два месяца, он просто потерял покой. Однако, как выяснилось, совершенно напрасно. После конвертации всего накопленного золота в реальные деньги активы Хен-Ву превысили все его ожидания. И все благодаря «Арку».
Кроме самого Арка, Хен-Ву помогли еще Реабилитаторы, Роко, Сид, три брата-свиньи и Лариетта. К тому же, Сид и все свинобратья были торговцами. Все полученные доходы Хен-Ву грамотно инвестировал в различные проекты, благодаря которым и смог оплатить жилье в реальном мире. Сводя баланс своего счета, Хен-Ву не забывал мысленно отмечать, откуда какая сумма была получена.
Во-первых, Баксиль. Торговец умудрился продать добычу из лаборатории Магаро на 10% дороже, чем ожидалось, и Хен-Ву получил за них 3200 золотых. Затем Сид, который продал 16 000 единиц руды, полученной Арком в Сеутандале. Вообще-то Хен-Ву планировал продать ее енотам из Ланселя, но руды было слишком много, еноты просто не смогли бы скупить весь запас. В соответствии с законами спроса и предложения, с увеличением последнего цена товара снижалась, что заставило Сида действовать быстро. Используя информацию Континентальной Коммерческой Фирмы, он узнал цену на руду в Королевстве Шуденберг, а затем взвинтил ее при помощи Сапжиля и Ульмеока. Благодаря этому Арк избавился от всей руды и получил 2400 монет, что было на 30% выше его расчетов. А за те несколько месяцев, что Роко управляла его лавкой, она сумела заработать еще 1000 золотых! Только эти три источника принесли ему 6600 монет, что уже превышало установленную им цель.
«Не стоит забывать и о помощи Алана», — Хен-Ву с улыбкой вспомнил о девяти миллионах вон, которыми он пополнил свой банковский счет пару дней назад.
Это были деньги, вырученные им за Стальной Щит Ненависти и Отчаяния, выбитый из Вигуримы в Агейроне. Хен-Ву был разочарован, узнав характеристики щита, ведь хоть Вигурима и был боссом 300-го уровня, добычей с него стал лишь редкий щит с не самой высокой стоимостью. Максимум, что он мог получить за него, это три миллиона вон, но в тот момент, когда он выставил щит на аукцион, пришел запрос на мгновенный выкуп. К его удивлению, запрос прислал ЧарминМэн, ID Алана. Хен-Ву убедился в этом, проверив ник покупателя перчаток.
«В этом нет никаких сомнений. Тогда Алан купил Латные Перчатки Ненависти, которые требовали характеристику Ненависть, как и Стальной Щит Ненависти и Отчаяния. Единственная причина для таких приобретений – именно эта характеристики. Видимо, Алан собирает такие предметы».
Это меняло дело. Обычно люди смотрели на рыночную стоимость предмета, решая, сколько можно на него потратить, но Алан был богат. Собирая набор, он не постоит за ценой, поэтому Хен-Ву увеличил цену втрое и продал щит за девять миллионов вон.
«Алан может быть удивительно приятным человеком», — его отношение к Алану улучшалось, о чем тот даже и не подозревал.
Как бы то ни было, благодаря Алану после внесения полного депозита у Арка осталось еще пятнадцать миллионов вон. Но были в этой ситуации и свои минусы: в то время как бумажник Хен-Ву становился толще, кошелек Арка терял в весе. И вскоре снова дошло до того, что он начал считать каждый медяк, хотя он уже и не боялся умереть с голоду.
«И я добился этого не в одиночку», — Хен-Ву с гордостью посмотрел на мать.
Последние два месяца он положил на то, чтобы они снова жили вместе, но и она тоже хотела этого. Его мама не полагалась лишь на физическую терапию и реабилитационные упражнения, каждый день она сама делала все, чтобы заставить свое тело двигаться. Кто-нибудь скажет, что так поступит любой человек, желающий поскорее поправиться, но любой, кто сам провел много времени в больнице или видел там своих близких, подтвердит, что это непростая задача.
Хен-Ву, наблюдавший на протяжении шести лет за тем, как борется с болезнью его мать, знал это слишком хорошо. Поначалу все пациенты, очутившиеся в больнице, стараются побыстрее поправиться, но вот проходит месяц, потом год, и они начинают терять надежду. Когда несколько лет зависишь от медицинского ухода, появляется чувство беспомощности. В такой ситуации легко сдаться, и это естественно. Многие в какой-то момент смиряются с тем, что они неизлечимы.
— Для полного исцеления пациенту придется пройти сложнейший путь, — так сказал доктор через год после того, как мама Хен-Ву попала в больницу.
Порой больному человеку бывает сложно сопротивляться недугу, и он сдается. Вот почему врачи всегда твердят, что «самое важное – сила воли пациента». Это одна из их самых любимых фраз. Но его мама смогла, она выстояла. «Я поправлюсь», — повторяла она, ни на секунду не теряя уверенности, и так и случилось. Даже врачи выглядели удивленными, когда переводили ее из реанимации в обычную палату.
— Хочу вам сказать, что пациентка Парк Со-Ми достойна доски почета, — говорил Хен-Ву лечащий врач. – За последние два месяца ее состояние значительно улучшилось. При лечении мы всегда уверяем пациентов, что их мотивация имеет важнейшее значение, но я и не думал, что сила воли может творить такое. Она и вправду очень хочет выписаться и жить с вами, Хен-Ву. Ей все еще нужен покой и режим, но полное восстановление уже не за горами.
«Все мои неприятности ничто по сравнению со страданиями мамы».
После шести лет разлуки Хен-Ву и его мама отчаянно стремились жить вместе под одной крышей, что, к счастью, стало возможно. Она, наконец, поправилась настолько, что ее выписали, и она смогла приехать сюда, в этот чудесный домик с садом.
Тем не менее, сейчас мама беспокойно смотрела на него:
— Хен-Ву, я не смогу здесь жить, если тебе пришлось для этого заниматься чем-то дурным.
И почему все матери в такие моменты одинаковы? Хен-Ву надулся и заныл, как ребенок:
— Мама, ну почему ты мне не веришь? Ты меня хорошо воспитала, и я знаю, что такое хорошо, и что такое плохо. Посмотри в эти чистые, невинные глаза. Они же у меня как у младенца.
— Чистые, невинные… да бесстыжие, — улыбнулась мать.
— Это наследственное, — парировал Хен-Ву. – Я не сделал ничего постыдного. К тому же, за мной приглядывал Хва-Ренг-аджосси, так что нет повода для сомнений.
— Я уже пару дней не видела детектива Гвона, — в голосе матери появилось легкое беспокойство. — Как у него дела?
— Ага, так вот почему ты так по сторонам смотришь, — улыбнулся Хен-Ву. — Как только мы приехали, ты только его и выглядываешь, да? Когда это ваши отношения успели так далеко зайти?
— Что ты такое говоришь?
— А что такое? Мне в этом году будет двадцать четыре.
— Двадцать четыре года… точно. Тебе было восемнадцать, а теперь двадцать четыре… шесть лет… — на лицо матери легла тень.
Хен-Ву с запозданием понял, что допустил ошибку. Его мама расстраивалась каждый раз, когда упоминался его возраст. Похоже, она думала обо всех тех годах, что была обузой своему сыну. Хен-Ву быстро заговорил, пытаясь сменить тему:
— Хва-Ренг-аджосси и хёны ждут внутри.
— В доме?
— Да, я впервые здесь после того, как мы перевезли вещи. Последние пару дней я был очень занят, так что Хва-Ренг-аджосси и хёны пришли помочь разобрать вещи.
На самом деле Хен-Ву оплатил арендный взнос перед самой битвой с Каракулом, так что, пока новый дом подключали к интернету и устанавливали необходимое для игры оборудование, он входил в Новый Свет из игровых залов. Обустроенный дом он видел сейчас впервые, поэтому испытывал некоторое предвкушение и волнение.
— Давай, пойдем внутрь! – Хен-Ву с энтузиазмом подтолкнул ее кресло.
В тот миг, когда они вошли в дом, затрещали петарды.
— Сюрприз!
— Нуним, поздравляем с выпиской!
[п/п: нуним – формальное обращение мужчины к старшей сестре]
Гвон Хва-Ренг и Реабилитаторы собрались у входной двери. Глядя на них, Хен-Ву внезапно понял, насколько хорош их новый дом. В старой их квартире такая толпа была бы как сельдь в бочке – ни двинуться, ни вздохнуть. А здесь столько места, что можно было бы сыграть в футбол.
— Нуним, вы приехали! – галдя и смеясь, Реабилитаторы скучились вокруг них.
— Спасибо, но вам совсем не нужно было…
— О чем вы говорите?
— Мы же мужчины.
— Хен-Ву — наш младший брат, так что нуним нам как мать.
— Мы должны звать вас мамой?
— Эй, вы! Что за мерзость вы несете? – лицо Гвона окаменело. — Парк-ним вам не ровня! У вас, парни, ДНК животных. Да и кому нужны дети вашего-то возраста?
— Эх, ну вот к чему ты про возраст вспомнил? Я же пошутил.
— ДНК? Почему хён-ним в такой момент говорит про ДНК?
— Мы терпели до этого момента, но… хён-ним сейчас похож на волка, облизывающегося на Красную Шапочку.
— Точно! Нуним, он же как волк, прикидывающийся бабулей. Бегите, пока не поздно, а то сожрет! Мы задержим его даже ценой своих жизней!
— Что?! – вскипел детектив. – Что?! Ах, вы…
Мать Хен-Ву звонко рассмеялась:
— Спасибо, но детектив Гвон мне больше напоминает медведя, чем волка.
Она с улыбкой следила за препирательствами Гвона и Реабилитаторов. Детектив, уже ухвативший Джак-Туна за воротник, неловко рассмеялся и вспыхнул от смущения:
— Да, я медведь, а не волк.
— А медведь-то хорош. Ну-ка, старый холостяк, прочь с дороги!
Джак-Тун и Тазза оттеснили Гвона, затолкав его в угол, после чего пригнули головы, хитро улыбаясь:
— Забудем на минутку о животном, не знающем медведь оно или волк. Мы, как старшие братья Хен-Ву, приготовили небольшой подарок по случаю вашей, нуним, выписки из больницы.
С этими словами у них в руках появились торт и цветочный букет. Женщина радостно захлопала в ладоши, округлив глаза от удивления:
— Изумительно! Вы фокусники?
— Что-то вроде того, — усмехнулись в ответ бывший аферист и игрок.
— Ну-ка, тихо! Вас хватило всего лишь на букетик с тортиком?
— Теперь наша очередь!
Бул-Ккун и остальные Реабилитаторы выстроились в очередь к матери Хен-Ву, после чего началось представление «любовь Реабилитаторов».
— Мы приготовили для нуним подарок.
— Посмотрите, пожалуйста, сюда, — начал Япсаб, — на элегантные окна гостиной. Эти суперсовременные шторы предоставлены одним моим знакомым торговцем. На ощупь они неотличимы от шелковых, но, вместе с тем, обладают антибактериальными и антигрибковыми свойствами, что, несомненно, полезно для вашего здоровья.
Его прервал Бу Дон-Сан, презрительно высунувший язык:
— Пф-ф, балда! Как это твои занавески могут быть полезны для здоровья? Ты ничего не понимаешь в домах! Нуним, прошу вас, взгляните на пол. Видите, какое покрытие? – он довольно рассмеялся. – Это нефрит. Согласитесь, что нет более подходящего материала для напольного покрытия.
Затем пришла очередь Хэ Гёл-Са:
— Мелко, слишком мелко. Эти ребята мыслят так приземленно и видят только то, что внизу. Кого волнует пол? Смотрите выше. Самое важное – это свет. Видите телевизор? Разве интерьер не зависит от освещения? Нуним, я приготовил для вас трехступенчатую систему освещения и обои в тон к ней.
Гостиную сотряс оглушительный смех:
— Вот умора! — хохотали Бул-Ккун и Деок-Дай. — Шторы? Пол? Свет? Обои? Вот почему, парни, от вас стоит ждать лишь дешевку. Разве не здоровье важнее всего? А здоровье напрямую зависит от правильного питания. Вот поэтому я и оформил ультрасовременную кухню с холодильником!
— А я поставил вам наборы для скорейшего восстановления!
— Посмотрим, сможете ли вы переплюнуть это! Да мы на совершенно другом уровне, парни!
Смеясь, Бул-Ккун и Деок-Дай горделиво указывали на сверкающую новую кухню и оборудования для физиотерапии. Остальные Реабилитаторы потупились, что-то бормоча с поскучневшими лицами:
— Досадно, да.
— Да уж, важнее еды и зарядки ничего нет.
— А я додумался купить только кухонную посуду…
Заметив изменение общего настроения, вмешался Гвон Хва-Ренг:
— Парк-ним, я тоже кое-что подготовил. Это первоклассная кровать! У нее тройной пружинный каркас, что просто прекрасно для вашей спины. Более того, она настолько крепкая, что прослужит вам десять лет!
Но своим вмешательством он только сильнее раздразнил остальных гостей:
— Как и ожидалось от закоренелого холостяка. Маскировать такую пошлость под подарок…
— Десять лет? Похоже на тайную подготовку к женитьбе. Как это подло…
— О, пожалуйста, вернись в свой зоопарк, бессовестный старикашка!
— Что вы такое несете, шпана? Я всего лишь… — детектив мгновенно побагровел.
Хен-Ву с удивлением оглядел дом и поинтересовался у гостей:
— Аджосси, хён-нимы, вы для этого просили у меня ключи?
— Ну, мы же сказали, что хотим загодя все подготовить…
— А ты думал, что самому придется все делать? — объясняя, Хва-Ренг и Реабилитаторы изучали лицо Хен-Ву.
Они знали, что он из тех людей, кто не желал принимать помощь, за которую не мог заплатить, поэтому все свои подарки они готовили в строжайшей тайне. Конечно же, он ждал каких-то сюрпризов, потому как отношения у него с этими людьми были довольно близкими, но… Хен-Ву представлял, что это будет пара горшков или сковорода. Он и подумать не мог, что сюрприз настолько велик. И реакция его отличалась от той, что ждали от него его друзья. Он был глубоко тронут, но не стоимостью всего этого, а тем, что именно было вложено в подарки, их намерениями. И все это было ради его мамы…
Да, Хен-Ву не любил подобные подарки, но, раз уж они для мамы…
— Спасибо, — глаза его предательски заблестели. – Аджосси, хён-нимы, огромное вам спасибо, — Хен-Ву поклонился.
Когда в последний раз он чувствовал такую теплую благодарность к кому-то? Когда он в последний раз искренне кого-то благодарил?
— Э-э… да что уж… что это с ним? – Реабилитаторы краснели и крутили головами, слыша неожиданные для них слова.
Гвон Хва-Ренг и остальные бросали неловкие взгляды на юношу, а на лице его матери появилась нежная улыбка. Но вот тишина исчезла, спугнутая хлопнувшей дверью, и появилась вздыхающая Юн Хи-Сун.
— Уф… А вот и я. Что это с вами? – поинтересовалась она, запоздало обратив внимание на неловкую атмосферу.
— Хи-Сун, у тебя выходной? — Хен-Ву наклонил голову набок.
— Ты что, день выписки твоей мамы из больницы можно объявлять национальным праздником!
— Национальным праздником? Сегодня праздник? Разве не рабочий день?
Но вопросы Хен-Ву канули в пустоту. Юн проигнорировала их, подойдя к женщине:
— Мама, я приехала.
— Спасибо.
— Разве я могла не появиться? Сегодня мой самой счастливый день после Дня Независимости. Да и как я оставлю Маму с этими переростками?
— Приятно видеть тебя такой, — рассмеялась женщина. — Как у тебя дела?
Юн Хи-Сун бывала в больнице не раз и успела сблизиться с мамой Хен-Ву, уже считая ее своей свекровью — девушка давно положила глаз на Хен-Ву и постепенно двигалась к намеченной цели.
— Зачем тебе такой рюкзак? – спросил он с легким замешательством. – Ты куда-то собралась?
— А, это? Я же не могла допустить, чтобы день прошел скучно. Пришлось кое-что приготовить.
— И кто все это съест?
— Ты просто не знаешь, сколько едят остальные, — пожала плечами Юн. – Этого еще может и не хватить.
Реабилитаторы закивали с серьезными лицами:
— Как и ожидалось от нашей милашки. Ты слишком хорошо нас знаешь.
— А теперь пора есть и пить!
— Эй, хозяин! Чего уставился? Доставай закуску и выпивку!
На последние слова Юн, вынимавшая блюда из рюкзака, подняла бровь и холодно заметила:
— Что? Я же сказала – никакой выпивки.
— Как так?
— Как это мы все съедим без алкоголя?
— Да, точно. Со спиртным пища лучше переваривается!
— Это же тирания!
Они выглядели так, будто вот-вот выбегут на улицу и устроят марш протеста.
— Ну-ка, тихо!
Едва только Юн повысила голос, все сразу умолкли и поджали хвосты. За те годы, что они знали девушку, Реабилитаторы научились чувствовать ту черту, которую не следует пересекать. В прошлом им не раз приходилось сталкиваться с разными опасностями, вроде врагов с ножами в темных переулках, и они всегда сохраняли мужество… но сейчас они выпятили губы и ныли, как детишки:
— Но мы же не можем есть без выпивки.
Они и правда были когда-то грозными бандитами? Как бы то ни было, их протест сработал. Мать Хен-Ву посмотрела на Юн с очаровательной улыбкой:
— Может быть, немного алкоголя не повредит?
— Но, Мама, они же в животных превратятся.
— Ничего страшного, все мужчины после такого становятся слегка шумными. Женщине следует волноваться, если ее мужчина слишком тих. Хен-Ву, сходи в магазин.
— Спасибо, нуним!
— Клянусь вам в своей преданности!
Реабилитаторы принялись заверять женщину в своей верности и поддержке. И вот так начался праздник в этом новом чистом доме. Гости жадно уминали еду и спиртное, попутно поддразнивая Хва-Ренга насчет матери Хен-Ву. Сам же юноша не знал, что ему делать с Юн, которая, распаковав всю принесенную еду, отправилась знакомиться с жителями второго и третьего этажей.
— Здравствуйте, — говорила она им. — Мы только что въехали на первый этаж. Приятно познакомиться.
После возвращения с обхода девушка уселась возле матери Хен-Ву и без устали болтала. У юноши не было опыта свиданий или длительных отношений, поэтому он не понимал, что Хи-Сун старается еще больше сблизиться с его мамой. Пока было рано делать какие-то выводы, но, кажется, ее стратегия работала.
«Почему она ведет себя так приветливо?» — по какой-то причине Юн казалась Хен-Ву совершенно другой.
И в это время на пути девушки возникло серьезно препятствие. Послышался мелодичный «дин-дон» дверного звонка, который услышали все, несмотря на степень опьянения.
— М, это кто еще? Мы же вроде никого не ждем…
Когда Хен-Ву открыл дверь, челюсть его от изумления отвисла. Вот уж кого он точно никак не ожидал увидеть.
— Привет. Давненько мы с тобой в реале не виделись.
— Мису?
Поразительно, но это была именно Лариетта, она же Кан Мису. В Новом Свете им приходилось часто общаться, но в реале с их последней встречи прошел год.
— Откуда здесь Мису? – спросил он у своих гостей.
— Мису? А-а, Лариетта-ним! Это мы ее позвали, — ответил на его вопрос Бул-Ккун.
— Ты ее пригласил?
— Да, Лариетта-ним провела с нами довольно много времени. Мы давно хотели с ней по-человечески познакомиться, и вот выпал случай. Кстати… а ты и вправду красотка, — последние слова Бул-Ккун адресовал уже девушке, пережевывая меж тем кусок кальмара.
С этим Хен-Ву точно был согласен. Точно так же, как лицо Арка напоминало его лицо, Лариетта была копией Мису. Поскольку они много времени провели вместе, Хен-Ву попривык, но, встретив девушку в реале, внезапно ощутил, как быстро колотится его сердце, будто впервые ее видит. Неважно, насколько реалистичен виртуальный персонаж, оригинал ему не превзойти никогда.
«Кажется, она стала еще красивее».
— Входи, все уже заждались.
— Спасибо, — Мису улыбнулась и прошла в гостиную.
Как только она вошла в комнату, все оживление сошло на нет. Реабилитаторы давно были знакомы с Лариеттой, но вживую Мису видели впервые. Деок-Дай, Хэ Гёл-Са, Джак-Тун, Тазза и Япсаб раскрыли рты, уставившись на девушку. Поколебавшись, та вручила матери Хен-Ву букет и упаковку туалетных принадлежностей:
— Я слышала от оппы, что вас выписали. Поздравляю. Это небольшой подарок от меня.
— Благодарю. Давно вы знакомы с Хен-Ву?
— Просто… — перед ответом Кан Мису замялась, пытаясь найти на лице юноши подсказку. — Он мне много раз помогал.
Все внимание теперь было сконцентрировано на новой гостье. Когда-то Хен-Ву упоминал о том, что у нее есть богатый парень, поэтому Реабилитаторы и не пытались подбивать к ней клинья. И все же мало кто не испытает искушения, когда рядом сидит такая красотка. Особенно, если в тебе булькает спиртное.
— Что ж, теперь все лидеры независимой группы Сеутандала в сборе. Я Бул-Ккун. Позволь налить тебе.
— Эй, руки убрал! Я Япсаб. А ты даже в реале прекрасна, как эльфийка.
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты похожа на одну звезду?
Реабилитаторы с энтузиазмом приветствовали появление Кан Мису и открыто соревновались за место рядом с ней. При этом они забыли об еще одном человеке. До тех пор, пока она им не понадобилась…
— Эй, Хи-Сун, блюдо пустое! Принеси еще.
— И вот этого!
На что Юн Хи-Сун почувствовала нарастающее недовольство.
«Ну вот что за… Зачем ее вообще позвали?» — Хи-Сун поджала губы и вперила суровый взгляд в Кан Мису.
Она знала Лариетту по видеозаписям. Когда Хен-Ву прибыл в Лансель в поисках Священной Земли, она также была с ним. А потом Хи-Сун услышала, как Джана, шаман Мяу, говорит с Арком о другой женщине. Заинтересовавшись, она расспросила Реабилитаторов о Кан Мису, которые передали ей слова Хен-Ву о богатом бойфренде девушки. После чего Юн Хи-Сун перестала обращать на нее внимание.
«Но…»
Сейчас она видела ее вживую, и все ее женские инстинкты кричали о том, что Кан Мису – хитрая лиса! Нет, это ей вовсе не казалось. После появления гостьи поведение Хен-Ву изменилось, он делал какую-то сложную мину, когда к девушке устремлялся кто-нибудь из мужчин. Юн определенно встревожила суетливость Хен-Ву, из-за чего она и поменяла свое отношение к Мису от равнодушия к враждебности.
«Она буквально сочится притворством… Я слышала, что у нее есть парень, но нельзя расслабляться. Хен-Ву-оппа очень хороший, а у этой лисицы, думаю, могут быть и скрытые мотивы».
Чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, Юн с приятной улыбкой приблизилась к Хен-Ву:
— Оппа, чем занят? Лариетте-ним не мешало бы помочь мне с бокалами. Кстати, истинное нутро унни отличается от того, что ты видишь.
[п/п: унни — несколько фамильярное обращение младшей девушки к старшей]
— Что?
— Ага. Я видела вас в игре всего пару раз, и унни там действительно кажется ушлой особой. Думаю, в играх сейчас мода такая, раскручивать парней улыбками. Легко же развести рыцаря на помощь, когда ты такая красотка. Ох, я даже завидую.
Под конец ее тирады лицо Кан Мису окаменело. На защиту девушки встал Бул-Ккун:
— Хи-Сун, такие слова…
— Оппа, не видишь, я с унни пытаюсь говорить? – Юн сердито уставилась на Бул-Ккуна.
Кан Мису тем временем дружески улыбнулась Хи-Сун и ответила:
— Спасибо за комплимент. Но ведь и ты выглядишь… ушлой. Все здесь сидят, где пришлось, а ты приклеилась к Хен-Ву. Обычно с такими женщинами тяжело общаться. Не знаю даже, ушлые они или просто бестактные.
— Ч-что?
— Ум… я тебя обидела? — Мису прикрыла рот ладонью, притворяясь, что она жалеет о своих словах.
По первому впечатлению Хи-Сун сочла Мису избалованной дочкой богатой семьи, поэтому она подумала, что одна крепкая шпилька выведет соперницу из строя, но просчиталась. Хи-Сун не знала, что Мису работала на ресепшене в «Global Exos», где ей постоянно приходилось иметь дело с разными неприятными личностями. Простая милая девушка долго бы там не продержалась. Да и в игре она была лидером независимой группы Сеутандаля, но при этом старалась держаться в тени, в отличие от Реабилитаторов. Соответственно, она не собиралась никому давать спуску.
Получив неожиданный отпор, Хи-Сун раскрыла рот, но тут же, собравшись, рассмеялась. Внутри нее начинал закипать гнев:
— Наконец-то ты показала свою суть. Но я знакома с Хен-Ву-оппа уже очень давно, и сейчас заведую его лавкой в Ланселе. Мы довольно близки.
— Что ж, я знаю Хен-Ву уже год. Мы вместе путешествовали в Сеутандаль, и он научил меня готовить и сражаться. Думаю, этого достаточно, чтобы я могла прийти сюда и отпраздновать вместе с ним.
— Это… он учил тебя сражаться? И готовить? – Хи-Сун повернулась и уставилась на Хен-Ву, который обернулся с озадаченным видом.
Он никак не мог взять в толк, почему обе девушки так странно себя ведут. Но Реабилитаторы были еще невыносимее. Пока девушки вели психологическое сражение за юношу, мужчины продолжали поглощать еду, молча разглядывая Хен-Ву.
— Хмм… разве девушка постарше не должна найти себе и парня постарше?
Тем временем атмосфера накалялась, и девушки уже начали переходить на личности. Едва Кан Мису услышала последнюю фразу, на ее лбу вздулась вена:
— Девушка постарше? Ум… я даже не знаю. Ты разве младше меня? Судя по твоей коже, нет. Тебе пора уже посетить салон красоты, сделать маску. Могу подсказать пару мест.
— Ты слышишь, что ты несешь?
— А что такого? – Мису склонила голову набок, притворяясь удивленной.
Хи-Сун, стиснув зубы, протянула Хен-Ву бокал вина:
— Оппа, на, выпей вина!
— Э-э, что? Зачем?
— Хен-Ву, выпей лучше из моего бокала.
— Эм… Но…
Атакованный с двух сторон бокалами, Хен-Ву расстроился. Он вовсе не был настолько глуп, чтобы не уловить общего настроения. Две девушки, протягивающие ему бокалы, задавали ему прямой вопрос: кого из нас ты предпочтешь? Но ведь Хи-Сун была ему как младшая сестра, заботящаяся о его маме. А при виде Мису его сердце начинало трепетать. Какой мужчина вообще способен сделать выбор в такой ситуации? Как ему уладить всё миром?
«Чего они ссорятся? Я-то вообще при чем?» — Хен-Ву бросил умоляющий взгляд на Реабилитаторов, но натолкнулся на холодное безразличие.
В подобной ситуации ни они, ни даже их деды не смогли бы разрядить обстановку.
— Что ж поделать-то, — в этот отчаянный для юноши момент его мать выкатила вперед свое кресло и, ткнув пальцами девушек в лоб, посмотрела на их озадаченные лица, мягко улыбаясь: — Женщина не должна всё настолько усложнять.
К удивлению Хен-Ву, ситуация разрешилась словно по мановению волшебной палочки. Кратких слов матери оказалось достаточно, чтобы разъяренные фурии пришли в себя и успокоились. Он не знал, что за волшебство она применила, но и Хи-Сун, и Мису, покраснев, стушевались.
— Простите нас, мы совершенно…
— Да ничего. Вы напомнили мне мою юность, — женщина еще раз улыбнулась и потрепала девушек по головам.
Вот и все, дерущиеся кошки втянули когти. Хи-Сун и Мису не могли сопротивляться его маме. Могущественная магия, да. Мама и вправду чудесная женщина. Но кризис, оказывается, не миновал.
— Черт, я так завидую!
— Такая классная мама! Я тоже завидую!
Реабилитаторы обрушились на Хен-Ву, после чего насильно заставили его выпить. Он снова бросил взгляд на мать, рассчитывая на ее помощь, но та уже была поглощена беседой с девушками, поэтому Хен-Ву получил критическое попадание смешанным с пивом спиртным…
Сколько прошло времени после того, как случился трагичный инцидент, вызванный ревностью и недопониманием? Внезапно чья-то рука легко прикоснулась к голове юноши, поверженного совместным натиском гостей. Пробежав глазами по комнате, он не увидел ни Юн Хи-Сун, ни Кан Мису, одни лишь тела Реабилитаторов, разбросанные по всей гостиной.
«Вот ведь я напился…» — Хен-Ву вздохнул и прислушался.
Мягкого касания и знакомого запаха хватило, чтобы он понял, что лежит на колене матери. А потом раздался голос Гвона Хва-Ренга:
— Давайте я его заберу.
— Нет, пусть еще немного полежит, — ответила мама, продолжая гладить его по голове. – Этот дом… детектив Гвон, вы помогли ему с ним? Хен-Ву не хочет об это говорить…
— Нет. Я честно пытался помочь, но Хен-Ву отказался. Он очень волновался за вас, но помощи все же не принял. Все необходимые средства он собрал сам, и это достойно восхищения. Необычно для юноши его возраста.
— Пожалуйста, не говорите так.
— А?
— У Хен-Ву не так много общего с юношами его возраста, так ведь? Но дело вот в том, что шесть лет назад он был испорченным ребенком, не знающим мира. И я бы очень хотела, чтобы его детство продлилось подольше. Вы знали, что, когда я пришла в себя в реанимации, я услышала вашу речь, обращенную к нему.
— … — детектив молча посмотрел на женщину.
— Я знала все это время. Испорченный Хен-Ву ушел, чтобы стать взрослым… ему пришлось, из-за меня… Я знаю… Мне в сердце словно иглу вонзили. До сих пор чувствую эту боль. Все должно было быть не так, он должен был повзрослеть в свой черед… а не так, вынужденно…
Хен-Ву почувствовал, как что-то упало ему на голову. Мамина слеза. Мама тихонько плакала, крепко держа его за руку.
— Сколько же… все беды… столько… — голос его матери стал тише.
В груди резко закололо, от сердца разлился жар. Хен-Ву крепко зажмурился, пытаясь сдержать слезы. В тот день, когда его мама открыла глаза в реанимации, он поклялся, что она больше никогда не увидит его слез. Одну только улыбку.
