— Чёрт! Дерьмо! Проклятье! Да вы надо мной смеётесь! — глубокой ночью Дайске Хияма ударял кулаком по одному из множества деревьев, окружающих его. Он стоял в одном из парков Хорауда и ругался тихим, но разъярённым голосом.
Ненависть, страх и раздражение воевали в нём. Он был на грани схождения с ума.
— Как и предполагалось, ты довольно потрясён случившимся… Что ж, полагаю, это ожидаемо. Твою драгоценную-предрагоценную Принцессу Каори вырвал из твоих рук другой парень, — обратился кто-то к Хияме голосом полным презрения. Хияма замер, после чего издал вздох облегчения, осознав, что это тот самый человек, с которым он должен был встретиться. Он сжал кулаки и процедил через стиснутые зубы.
— Заткнись! Дерьмо! Всё… Всё должно было быть не так! Почему этот ублюдок всё ещё жив?! Ты соображаешь, для чего я вообще на всё это пошёл?..
— Можешь продержаться за рассудок достаточно, чтобы хотя бы выслушать? Мне бы хотелось, чтобы нас тут никто не увидел. Будет сложно это объяснить.
— У меня больше нет причин слушаться тебя… Моя Каори уже…
Вторая фигура была скрыта тенью деревьев. Хияма разговаривал с этим силуэтом, ударяя кулаком по дереву, стоящему рядом с ним. Он согласился сотрудничать только потому, что ему взамен пообещали Каори. Теперь, когда она навсегда исчезла из его досягаемости, Хияма не видел никаких причин продолжать следовать приказам этой фигуры. Даже если ему угрожали рассказать всем о его попытке убийства, это уже едва что-либо значило. Сам Хадзиме знал, что Хияма виновен. Если захочет, Хадзиме мог раскрыть это в любой момент.
Однако фигура перед ним зловеще улыбнулась и предложила вариант, о котором он не думал.
— Если она украдена у тебя, то всё, что тебе надо, это украсть её назад. Разве не так? И к счастью для нас, у меня есть идеальная наживка, чтобы заманить их.
— Наживка? — озадаченно повторил Хияма. Фигура ухмыльнулась и кивнула.
— Да, наживка. Даже если она вместо следования за своими соратниками предпочла следование своему сердцу… ты всерьёз думаешь, что она сможет бросить своих лучших подруг в их трудное время? Если она узнает, что они попали в беду, что, ты думаешь, она сделает?
— Ты…
— Будет просто заманить её обратно сюда. Нет причин настолько расстраиваться. Хотя, признаюсь, в этот раз это было опасно… К счастью для нас, события всё ещё закончились удачно. По сути, можно даже сказать, что они сыграли нам на пользу. Ну что, внесём последние штрихи в наш план, как только вернёмся в столицу? Когда мы преуспеем… твоё желание тоже будет исполнено.
— … — Хияма зыркал на со-заговорщика, хотя понимал, что это не вызовет у того даже лёгкого беспокойства. Как и ожидалось, улыбка фигуры не дрогнула.
Хотя Хияма не знал деталей плана пособника, он был уверен, что это навредит его одноклассникам. Ради собственных целей, они собирались предать людей, с которым так долго сражались рука об руку. Однако больше всего Хияму пугало то, что его сообщник словно совсем не чувствовал какой-либо вины от этого.
«Это безумие… Но, у меня больше нет пути назад. Чтобы вернуть мою Каори, я должен сделать это… Я не могу сейчас колебаться. Верно, это всё ради Каори. Я поступаю правильно.»
Хияма зашёл слишком далеко, чтобы заметить насколько нелогичным был ход его мыслей. Он смог совершить так много ужасных вещей до настоящего времени только по той причине, что находил для себя оправдание. Что он сделал всё это ради Каори.
Сообщник Хиямы понимал его достаточно хорошо, в связи с чем и взял его в качестве своей пешки. Улыбаясь, Хияма согласился на условия фигуры.
— Отлично, я сделаю это. Я буду с тобой сотрудничать. Но…
— Ага-ага, я знаю. Ты получишь то, что хочешь, и я получу то, что хочу я. Взаимовыгодно, не так ли? В любом случае, мы почти достигли момента истины. Я рассчитываю на тебя, когда мы доберёмся до столицы, — фигура развернулась в противоположную сторону и исчезла в темноте, не дожидаясь ответа Хиямы.
Тёмное пламя загорелось в затуманенных зрачках молодого парня.
Примерно в то же время, когда Хияма и его сообщник вели свою подозрительную беседу, молодая девушка и парень общались под лунным светом. В отличие от места встречи Хиямы, они были под открытым небом, на вершине изогнутого в арку моста. Он перекинулся через небольшой канал, который был вырыт между главной улицей города и его закоулками.
В этом городе было несколько таких каналов, которые служили источником воды для многочисленных ресторанов и гостиниц, которые усеяли улицы. Убывающая луна отражалась от размеренно текущего потока, подсвечивая привлекательные черты парня.
Он свесил голову с моста, глядя на канал внизу. Его печальное и осунувшееся выражение омрачало его идеальные черты лица, и он выглядел сильно отличающимся от своего обычного, яркого состояния.
Великий герой Тортуса, Аманогава Коуки, выглядел сейчас как мелкий предприниматель, который обанкротился и был обременён огромными долгами.
— Ты не собираешься что-либо сказать? — произнёс Коуки, не отводя глаз от отражения луны. Другая фигура была его другом детства уже десять лет. Шизуку Яаегаши, вторая девушка его группы.
Она опёрлась спиной на перила и смотрела на настоящую луну. Её фирменный хвостик развевался на ветру.
Как и Коуки, она не отводила глаз от луны, когда отвечала.
— Ты хочешь, чтобы я что-то сказала?
— …
Коуки ничего не ответил. Нет, скорее он не мог что-либо сказать. Он смотрел на канал, но всё, что мог увидеть, это сцена того, как Каори признавалась в своих чувствах Хадзиме. Она выглядела такой напряжённой, но в то же время настолько счастливой от того, что, наконец, смогла донести до него свои чувства. Даже кто-то настолько тугой, как Коуки, вынужден был признать, что её чувства были настоящими.
Он знал Каори уже десять лет, но никогда раньше не видел, чтобы она показывала такого выражения лица. Оно было такое сильное, такое красивое, что даже он не мог ничего поделать с тем, что был тронут до глубины души. По крайней мере сейчас, когда он достаточно успокоился, чтобы подумать об этом логически. Её признание было для него как гром среди ясного неба. Даже сейчас, вспоминая об этом, он ощущал, как непередаваемое чувство поднимается у него в груди. Оно было тёмное и тяжёлое, угрожая раздавить его своим весом.
До этого момента он всегда считал, что Каори никогда его не покинет. У него для этого не было никаких оснований, но он никогда не сомневался в этом мнении. Как ни неприятно ему было это признавать, он думал о Каори, как о принадлежащей ему. Коротко говоря, Коуки ревновал.
Произрастала эта ревность из любви или просто из желания монополизировать Каори, Коуки не знал. Он знал только то, что это ощущалось словно Каори была украдена у него.
Однако человек, укравший её — не то чтобы сам Хадзиме мог когда-либо заявить, что сделал подобное — на самом деле не уводил её. Каори выбрала путешествовать с ним по собственной воле. Реальность, которую он всё ещё не хотел признавать, его гнев к Хадзиме, и его личное чувство беспомощности, появившееся от вызова Хадзиме на дуэль и поражения — крутились в его голове, превращаясь в беспорядочную мешанину.
И потому он попытался отвлечься, поговорив с другой своей подругой детства, но его встретил резкий отказ. Неспособный придумать ответ, Коуки замолчал.
Шизуку бросила в сторону Коуки короткий взгляд и вздохнула: «Что за безнадёжный парень». Нехотя, Шизуку открыла рот.
— Ты знаешь, эти твои чувства абсолютно нелогичны.
— Нелогичны? — это было явно не то, что ожидал услышать Коуки. Шизуку впервые как следует взглянула на Коуки и подробнее разъяснила.
— Да. Ты же знаешь, что Каори никогда не была твоей?
— Ну… Это значит, что она принадлежала Хадзиме?
В этот момент Коуки привёл противоположное просто ради противоречия. Он знал, что не прав, но не мог остановиться. Шизуку отвесила ему щелбан.
— Ой! — прикрыл он лоб, и Шизуку холодно его отчитала.
— Идиот. Каори — самостоятельная личность. Она никому не принадлежит. Что она выбирает, куда идёт — всё это она решает сама. Включая то, кому она хочет себя посвятить… Это всегда было её личным выбором.
— С какого времени? Ты же всегда про это знала, да, Шизуку? — даже без уточнения, ей было ясно, про что он спрашивает. Шизуку кивнула.
— Со времён средней школы. Это тогда Каори впервые повстречала Нагумо-куна. Хотя он полностью про это забыл… или скорее, он даже не осознал, что они встретились тогда.
— Что это вообще должно значить?..
— Спроси Каори сам, если действительно хочешь узнать. Я не вправе про такое рассказывать.
— Значит причина, по которой Каори всегда разговаривала с Нагумо в классе, была связана с тем, что она… ну… любила… его?
— Ага, именно так.
— … — Коуки горько простонал. Хотя это была правда, он не хотел слышать её. Со своей стороны, Шизуку не особо беспокоило, нравилось это Коуки или нет.
Отсутствие сочувствия со стороны Шизуку разозлило Коуки, и он начал причитать ей, словно маленький ребёнок.
— Почему он? Когда мы были в Японии, он был никем. Просто ленивый, замкнутый отаку, который даже не был хорош в учёбе или спорте... В любой ситуации просто натянуто улыбался как идиот и старался сбежать… Даже когда Каори пыталась поговорить с ним, он точно так же плохо к ней относился… К тому же, он был отаку… Я никогда так не относился к Каори. Я всегда был добр к ней. Я делал для неё всё возможное… так что как вышло, что это Нагумо тот, вокруг кого все эти девушки? Он даже не уважает их! Кроме того, он — убийца! Он убил эту демоницу, хотя она не могла сопротивляться. С ним что-то не так! Действительно, слишком странно, что Каори вот так влюбилась в него. Он должно быть что-то сделал с— Гвах?!
Прежде, чем он смог настолько разгорячиться, чтобы снова начать искажать реальность, Шизуку ударила его ещё одним тычком по лбу. В этот раз он содержал в себе силу её навыка Без Ритма. Коуки пронзительно на неё уставился, но Шизуку лишь изумлённо закатила глаза.
— Это плохая привычка, знаешь об этом? Сколько раз я уже говорила тебе не интерпретировать всё так, как тебе удобно?
— Я не… интерпретирую так, как мне удобно…
— Нет, ты делаешь. Коуки, ты не имеешь даже малейшего представления о том, кто такой Нагумо-кун. Ни о том, каким он был в Японии, ни о том, какой он сейчас. Ты же видел, что все эти девушки выглядели счастливыми рядом с ним? Это ты тот, кто игнорирует реальность и интерпретирует события так, как захочется… Даже несмотря на то, что всё, что ты на самом деле хочешь, это убедить себя в том, что Нагумо-кун какой-то демон, который не заслуживает Каори. Если это не интерпретирование фактов для своего удобства, тогда я не знаю, что может быть таковым.
— Н-Но… он всё равно убил кого-то!
Это был слабый аргумент, но Шизуку всё равно колебалась секунду. Хотя после некоторых размышлений, он пришла к заключению и уверенно заговорила.
— В то время я тоже намеревалась убить её. У меня просто не хватило сил это сделать. Теперь… если мы снова наткнёмся на подобных врагов, я буду рубить с намерением убить. Чтобы выжить, чтобы защитить тех, кто дорог мне, я должна буду сделать это. Я не знаю, хватит ли мне уверенности на самом деле пройти через убийство кого-то, когда придёт время, но… Что ж, по крайней мере, я тоже пыталась её убить… Ты считаешь, что я тоже убийца?
Коуки был ошеломлён признанием Шизуку. Он не мог поверить, что его сильная, заботливая, ответственная и, самое главное, справедливая подруга детства могла вообще подумать о совершении убийства. Как будто он вдруг совсем перестал её понимать. Однако он смог заметить тень страха и раскаяния, которые она ощущала, скрывая их за кривой улыбкой. В итоге Коуки лишь молча покачал головой.
Шизуку продолжила говорить, её слова предназначались скорее ей самой, чем Коуки.
— Конечно, его превращение было довольно удивительным. Учитывая, каким он был в Японии, это почти словно он другой человек. Тем не менее, Каори, похоже, считает, что внутри он всё тот же самый Нагумо Хадзиме. И не то чтобы он совсем изменился… Нам нельзя забывать, что он пришёл спасти нас. Он убил эту демоницу просто вместо нас.
— …Ты хочешь сказать, что убить её было правильным поступком?
— Нет… не думаю, что убийство вообще может быть «правильным». Независимо от обстоятельств, убийство — это убийство… Я не могу это оправдывать и не думаю, что кому-либо стоит.
— Значит…
— Но ты знаешь, я не думаю, что у нас есть право судить Нагумо-куна за это. В конце концов, он сделал это потому, что мы были слишком слабы сделать это сами…
Они, кто лишь беспомощно наблюдал со стороны, не имели право жаловаться. Это была их вина, что они не были достаточно сильны, чтобы привести события к такому заключению, которое они хотели. Едва ли они могли винить Хадзиме за его выбор, когда они оставили принятие решения на него.
Когда Коуки вспомнил о том, как они не были способны что-либо сделать, он замолчал. Шизуку была права. Хадзиме был тем, кто спас их. «Но всё же убивать — это неправильно!» — словно говорил своим лицом Коуки, недовольно сморщившись.
Видя его нежелание уступать, Шизуку предостерегающе заговорила о том, какой совет она намёками до сих пор пыталась ему дать, и о том, что она поняла с тех пор, как они попали в этот мир.
— Ты знаешь, мне действительно нравится эта твоя прямолинейная и справедливая сторона, Коуки.
— Шизуку…
— Но ты знаешь, я думаю, что тебе уже пора начать сомневаться в своей абсолютной справедливости.
— Чтобы я начал сомневаться в своей правоте?
— Да. Тебе нужна сильная воля, чтобы достичь своих целей. Но слепая вера в себя и рвение вперёд не раздумывая ни о чём исказит даже чистейшие идеалы. Вот почему тебе всегда надо научиться думать о том, в какой ты ситуации и вовлечённых в это людях. Тебе нужно по-настоящему задаваться вопросом, является ли твоя воля всё ещё «справедливостью» или уже нет. И если нет, действительно ли это что-то, что ты всё ещё хочешь сделать несмотря на это?.. Иногда то, что хочется сделать, не всегда объективно справедливое действие. В действительности, я думаю, что прожить справедливую жизнь самое сложное занятие. С того самого времени, как мы пришли в этот мир, это было тем, над чем я размышляла… В конце концов, даже мы убивали монстров.
Коуки был шокирован. Он не думал, что из всего возможного, Шизуку будет обеспокоена убийством монстров.
— Коуки, ты должен понять, что ты не всегда прав. И временами, даже когда ты прав, это чувство справедливости опасно. Хотя в этот раз ты совсем не был «справедлив». Просто ревновал.
— Я-Я не ревновал, я просто…
— Ты выглядишь довольно жалко, когда пытаешься так придумать оправдание.
— … — Коуки повесил голову и вновь уставился на отражение луны на воде. Хотя в этот раз выражение его лица не было мрачным. Он выглядел погружённым в раздумья.
Шизуку вздохнула с облегчением. Было похоже, что в этот раз она остановила его от погружения в спираль отрицательных эмоций.
Думая, что ему, вероятно, хочется немного побыть одному, она тихо начала идти обратно в гостиницу. Коуки окликнул её удаляющуюся фигуру.
— Шизуку… Ты же никуда не уйдёшь?
— С чего такой вопрос?
— …Не уходи, Шизуку.
— …
Сейчас он практически умолял её. Скажи он такие слова любой из своих фанаток в Японии или дворянских леди, которые были очарованы им, они, вероятно, потеряли бы сознание от радости. К сожалению всё, что ощутила Шизуку, было раздражением.
«Вероятно, он просто опечален потерей Каори», — взглянула Шизуку на колеблющееся отражение луны. Месяц, плывущий на водной глади, на который всё это время смотрел Коуки, казался таким отличающимся от того, на который она до сих пор смотрела.
— Я не настолько неуловима, как эта «луна», на которую ты смотрел, но… мне не очень нравятся прилипчивые парни, — с этими словами Шизуку скрылась из его вида. Коуки несколько минут смотрел на переулок, в котором она исчезла, прежде чем повернуться обратно к отражению луны. Одна из поговорок пришла ему на ум.
— …Луна на воде, да…
Цветок в зеркале, луна на воде*. Она означала, что есть вещи, которые люди могут увидеть, вроде отражения луны, но никогда не смогут сделать своими. Для Коуки Каори была такой. Как отражение луны, на которое он смотрел, и которое он никогда не сможет сделать своим.
Однако Шизуку сказала, что она не такая. Другими словами, она всё ещё была в зоне досягаемости Коуки. Хотя её слова, произнесённые сразу следом, были довольно суровы. Коуки горько улыбнулся себе. За какой надобностью он выложил Шизуку всё своё нутро?
Коуки прекратил смотреть на иллюзорную луну на воде и уставился на настоящую в небесах. Вещи, которые они считал находящимися на расстоянии вытянутой руки, сейчас показались ему такими далёкими. Вздохнув, Коуки начал раздумывать над суровыми, но добрыми словами его подруги детства.
Изменится он или нет… в итоге это зависело только от него, так что он провёл очень много времени, обдумывая свой недавний опыт.
Время постепенно ползло.
Три недели прошло с того дня, когда Коуки и остальные узнали про то, что Хадзиме остался в живых, и Каори решила покинуть их группу. Они вернулись в столицу. Была ещё одна важная вещь, которую они должны были сделать, прежде чем снова выдвинутся. Помочь Коуки преодолеть его неприятие убийства людей. Если он будет сражаться на войне, ему так или иначе надо будет быть способным убить. Иначе он, скорее всего, сам быстро окажется мёртвым.
На это оставалось уже не так много времени. Коуки и остальные слышали о событиях в Уре. Было ясно, что демоны собирают свои войска. Битва скоро начнётся. И потому было крайне важно, чтобы Коуки преодолел свою неприязнь к убийствам как можно скорее.
В данный момент он тренировался бою против людей с Мелдом и его рыцарями. Рютаро, Кондо, Нагаяма и остальные были более-менее готовы убивать, но их решимость дрогнула, когда они увидели, как выстрел Хадзиме вынес мозги демонице. Они помогали Коуки в его тренировках, гадая тем временем, смогут ли они действительно это сделать, когда придёт время.
Рыцари тоже были обеспокоены. Им было необходимо, чтобы дети были готовы убивать, но это было бы бессмысленно, если психологическая нагрузка сломает их.
Посреди всего этого хорошие новости, наконец, достигли замка.
Айко и её охрана вернулись. Обычно поддержание всеобщего боевого духа возлагалось на харизму Коуки, но сейчас, когда он был подавлен, остальным ученикам не к кому было обратиться. Мрачная атмосфера накрыла замок. Деморализованные уходом одного из них, и всё ещё боровшиеся с вопросом убийства, ученики были на грани срыва. Всё, что их удерживало, это спокойное руководство Шизуку и Нагаямы и жизнерадостность Сузу, но они не были способны развеять тяжёлый туман, поселившийся в сердцах учеников. Вот почему они были так невероятно рады возвращению Айко.
Шизуку была первой, кто предпринял действия, когда им стало известно о её возвращении. Она пораньше закончила тренировку и отправилась встретиться с ней. Она хотела обменяться информацией с Айко до того, как остальные ученики заговорят с ней. Шизуку была обеспокоена тем, что их мнения о Хадзиме исказят её объективную точку зрения.
Она неслась через коридоры дворца, чёрный меч, полученный ею от Хадзиме, болтался у неё на поясе. По какой-то причине все служанки с тоской смотрели на неё, пока она пробегала мимо. Даже в ином мире Шизуку была намного более популярной среди девушек, чем среди парней. Более того, все, включая старых женщин, стали называть её «Онее-сама».
Шизуку читала доклады о деяниях Хадзиме в Уре, но она хотела услышать детали напрямую от Айко. Была вероятность, что мнение Айко о Хадзиме может качнуть весы состояния Коуки в плохом направлении. Так что, как и всегда, на Шизуку пала ответственность убедиться в том, что обо всём позаботились.
— Могу поспорить он навытворял сумасшедших вещей и в Уре тоже. Всё-таки, он достаточно силён, чтобы раздавать такое оружие словно это плёвое дело. Чёрт возьми, что за «она всего-лишь острая и неразрушимая»? Да эта катана вероятнее всего сильнее любого артефакта в сокровищнице королевства! — провела Шизуку по чёрным ножнам, пока бубнила себе под нос. Пока она бежала к комнате Айко, ей вспомнился разговор, который произошёл несколько дней назад. Чтобы узнать о том, как лучше всего позаботиться о своей новой катане, она посетила группу личных кузнецов короля.
В отсутствие более подходящего названия, она окрестила свою новую катану «Чёрное Лезвие».
Как бы то ни было, она отправилась к лучшим кузнецам страны и показала им Чёрное Лезвие. Поначалу они вели себя уважительно. В конце концов, она была одним из избранных воинов Эхита. Однако когда они осмотрели её Чёрное Лезвие навыком оценки, их манеры как ветром сдуло, и они яростно насели на неё, схватив за плечи. После чего потребовали, чтобы она сообщила, откуда она это достала, и было ли это тем, что где-то нашли, или тем, что кто-то другой сделал для неё.
Озадаченная, Шизуку спросила, что так обеспокоило кузнецов. Исходя из их слов, святой меч Коуки, который он сейчас использовал, было единственной вещью, которая вообще способна сравниться с великолепием её оружия. Чёрное Лезвие не имело такой же способности отклонять магию, как святой меч Коуки. Как и не могло оно выдать столько же энергии. Однако точность изготовления и крепость самого оружия значительно превосходили таковые у святого меча.
Более того, вливая в него ману, Шизуку могла удлинять катану. Точнее, 60-сантиметровое лезвие ветра появлялось из его острия. И не только это, она могла создавать ещё лезвия из рукояти и выстреливать ими как ударными волнами.
Даже ножны имели дополнительные встроенные функции. Вливая в них ману, Шизуку могла покрыть ножны вуалью из молний. После чего нажав переключатель, она могла выстреливать иглы со сверхзвуковой скоростью из наконечника ножен.
Последнее, поскольку и лезвие, и ножны были сделаны из азантиума, их невозможно было сломать, и они не нуждались в уходе. Всё, о чём нужно было беспокоиться Шизуку, это временами восполнять запас игл в ножнах.
Единственной проблемой было то, что тут не было магических кругов, которые Шизуку могла бы использовать для вливания маны в Чёрное Лезвие. Хадзиме изначально делал этот меч для себя, и он мог напрямую контролировать ману, так что насколько бы остальные ни старались, это был просто очень прочный меч, который мог разрубить что угодно.
Как только их удивление утихло, личные кузнецы короля оказались довольно озадачены таким упущением — для чего создатель добавил в него столько функций, но сделал так, что без прямого контроля магии их нельзя было использовать.
Их гордость кузнецов не позволяла оставить такой дефект не исправленным. Они никогда не смогут сделать настолько функциональный и качественный меч, но они смогут, по крайней мере, модифицировать этот так, чтобы его можно было полноценно использовать. Через три дня и три ночи непрекращающейся работы лучшие кузнецы королевства под руководством самого лучшего кузнеца короля смогли добавить магический круг к Чёрному Лезвию. Они прекратили всю остальную работу и перестали есть и спать всё это время.
Благодаря их стараниям, Шизуку смогла раскрыть весь потенциал Чёрного Лезвия. Исчерпав магию, все кузнецы выбыли из строя на следующие несколько дней. Но каждый из них спал с удовлетворённым выражением лица.
Заметив дверь в комнату Айко, Шизуку вернула свои мысли в реальность. Она постучала в дверь, но никто не ответил. Один из слуг, находившийся неподалёку, объяснил, что Айко отправилась доложить королю и до сих пор не вернулась. Шизуку облокотилась на стену и решила подождать.
Спустя полчаса Айко, наконец, вернулась. Её рот сжался в узкую линию, и она не обращала внимания на окружение. Было похоже, что она раздумывала над чем-то серьёзным.
Она прошла мимо Шизуку и двери в свою комнату, даже не заметив этого. Гадая, что же могло случиться, чтобы она так погрузилась в мысли, Шизуку громко заговорила.
— Учитель… Учитель!
— Хвах?! — испугалась Айко и начала дико оглядываться вокруг. Через несколько секунд она заметила Шизуку, облокотившуюся на стену. Вздохнув с облегчением, она улыбнулась.
— Яаегаши-сан! Я давно тебя не видела. Как у тебя дела? Ты же не ранена? Все остальные в порядке? — несмотря на тот факт, что она вполне явно испытывала трудности с решением собственных проблем, она, как и всегда, ставила учеников на первое место. Шизуку улыбнулась, обрадовавшись увидеть, что «Ай-тян-сенсей» совсем не изменилась.
Они поговорили несколько минут, прежде чем двинуться к основной причине прихода Шизуку и пройти в комнату Айко, чтобы обменяться историями.
— Понятно… Значит Шимизу-кун был… — миленький столик на изогнутый ножках-лапах разделял двух девушек. Они обе потягивали чёрный чай и погрузились в раздумья. Айко только что закончила рассказывать Шизуку о том, что случилось в Уре.
Смерть Шимизу висела тяжким грузом на Айко, и Шизуку тоже была опечалена, услышав об этом. Плечи Айко поникли, когда она вспомнила о том дне. Шизуку не знала, что ей сказать. Учитывая, насколько Айко берегла своих учеников, Шизуку знала, что это должно быть было сильным потрясением. Даже если у Хадзиме была достойная причина убить его.
Тем не менее, она приложила все силы, чтобы приободрить Айко.
— Случившееся с Шимизу-куном очень печально. Но, тем не менее, я рада, что ты в порядке, Учитель. Я очень признательна Нагумо-куну за то, что он был рядом, чтобы помочь вам там, — улыбнулась Шизуку Айко, и Айко улыбнулась в ответ. Она не хотела нагружать своих учеников своими личными проблемами.
— Действительно. Знаешь, когда мы только воссоединились с ним, он вёл себя так, словно ему совсем плевать на всех нас и на этот мир… Не могу поверить, что он настолько изменился, что пришёл спасти вас. Только подумать, что он стал ещё и опекуном маленькой девочки… Хехе, полагаю, его старое я, наконец, начало возвращаться. Или возможно он просто заново учится быть добрым… В любом случае, я рада услышать, что он не настолько равнодушен, как раньше.
По какой-то причине взгляд Айко стал отдалённым, и лёгкий румянец распространился по её лицу, когда она произнесла это. Пока Айко предавалась воспоминаниям, периодически тихо посмеиваясь, Шизуку бросила в её сторону озадаченный взгляд: «Что-то не так в её выражении. Она выглядит не так, как когда думает о других своих учениках».
Заметив взгляд Шизуку, Айко быстро закончила предаваться воспоминаниям и громко прокашлялась. Однако сделанного было уже не вернуть. Шизуку увидела необходимость копнуть в этом направлении поглубже. Её лицо напряглось, и она уставилась на Айко. Она не хотела верить, что такое возможно, но ради Каори она обязана была убедиться.
— Учитель. Ты упомянула, что Нагумо-кун спас тебя от неминуемой смерти. Можешь немного детальнее рассказать об этом?
— Э?!
— Мне просто интересно, как он сумел вылечить такое смертельное ранение…
— Н-Ну…
Шизуку уже догадалась, что Хадзиме использовал то же самое средство, которое он использовал для лечения Мелда, но она прикинулась незнающей. Румянец Айко стал ещё более явным. Её глаза забегали по комнате, и она явно не хотела рассказывать об этом. «Подозрительно. Слишком подозрительно», — решила Шизуку нанести завершающий удар.
— Учитель, что-то… случилось между тобой и Нагумо-куном?
— С-Совсем нет! П-Почему ты вообще спросила такое?! У нас идеальные отношения учителя и ученика!
— Учитель, успокойтесь. Я ещё даже ничего не сказала.
— А!
«Я — учитель, я — учитель…» — начала отчаянно бубнить Айко снова и снова себе под нос. Было очевидно, что она взбудоражена.
Худшие опасения Шизуку подтвердились. Она не знала, насколько её чувства глубоки, но она была уверена, что Айко испытывает притяжение к Хадзиме. «Что ты, чёрт возьми, сделал с Ай-тян, Нагумо-кун?!» — угрожающе задёргалась бровь Шизуку.
Склонность Хадзиме неосознанно влюблять в себя девушек стала даже сильнее, чем у Коуки. С тем лишь отличием, что Хадзиме не был тугим как чёрная дыра. Хотя в данном конкретном случае вероятнее всего он тоже этого не заметил.
Шизуку подняла глаза к потолку и вздохнула. Это было самым последним местом, где она ожидала найти соперниц Каори. «Может мне всё-таки стоит начать распространять слухи о прозвищах Хадзиме…» — едва сумела Шизуку удержать свой гнев.
Они обе прокашлялись и продолжили дальше так, словно ничего не произошло.
— Как бы то ни было, Учитель, как прошёл твой доклад королю? Всё выглядело довольно серьёзно, из того что я слышала. — На этот вопрос Айко сердито нахмурилась. Что бы там ни случилось, это не было хорошим событием.
— Святая Церковь объявила Хадзиме еретиком.
— Что?! Почему? На самом деле, я, вероятно, могу догадаться о причине, но… они не слишком спешат в своих выводах?
Сила Хадзиме была несравненна. Его маленькая группа стёрла армию монстров численностью 60 тысяч. Каждая из его спутниц была неизмеримо сильна, и все они владели артефактами, которые никто и никогда раньше не видел. Несмотря на это Святая Церковь решила, что будет противостоять ему. Шизуку могла понять, почему дворяне и священники сочли его опасным.
Однако всё ещё было безрассудно объявлять его еретиком, даже не подумав о последствиях.
Теперь, когда его объявили врагом богов, любой может попытаться убить его в любой момент, и это будет разрешено государством. Вполне возможно, что они мобилизуют святых рыцарей или даже армию, чтобы убить его, а это означает, что Хадзиме сочтёт их всех своими врагами и вероятнее всего убьёт многих из них. Дворяне и священники должны были осознать эту опасность. И всё же они выбрали выступить против Хадзиме. Их решение сбило с толку Шизуку.
Айко печально кивнула и снова заговорила:
— Я чувствую то же самое. Кроме того, Нагумо-кун был тем, кто спас Ур и его жителей. Я говорила, что им не стоит делать из него врага только по тому, что он не следует их приказам, но они не стали слушать. Я думала, что смогу намного сильнее повлиять на короля, после того как Нагумо-кун так постарался сделать меня известной, но похоже, что это не поможет, — опустила лицо Айко и покачала головой, после чего продолжила.
— Со слов моих охранников, слухи о «Богине Плодородия и её Святом Рыцаре» уже начали распространяться повсюду. Для людей объявление его еретиком то же самое, что объявить меня такой. Поэтому я думала, что мои слова будут иметь какой-то вес для них. Но они всё равно приняли такой указ. Сейчас, подумав об этом, это странно. Иштар-сан всегда был истовым верующим, так что его поведение ожидаемо, но было что-то не то с королём и его дворянами, когда я докладывала…
— Это точно вызывает беспокойство. О чём только они могли думать… В любом случае, сейчас наша проблема в том, кого они отправят убить Нагумо-куна. Учитывая, насколько он силён, у них есть только один вариант.
— Именно так. Они вероятнее всего…
— Ага, попросят нас сделать это. Но я ни за что не соглашусь на такое. Мне нравится жить. Одна лишь мысль о сражении с Нагумо-куном вызывает мурашки по спине, — задрожала Шизуку, и Айко сочувствующе на неё взглянула.
Айко знала, что ей нужно рассказать всем о том, что Хадзиме сообщил ей про безумных богов, правящих этим миром и каковы их настоящие цели, до того, как Иштар обманом втянет Коуки в сражение с Хадзиме. Хотя у неё не было никаких доказательств. Была вероятность, что Коуки и остальные не станут ей верить. В конце концов, они до сих пор сражались с мыслями о том, что боги отправят их в родной мир, если они победят в войне.
Однако правда была такова, что эти боги были двинутыми психопатами, наслаждающимися страданиями людей. Их единственной надеждой вернуться домой оставалось покорение лабиринтов и поиск скрытых убежищ Освободителей. К сожалению, в такую историю было трудно поверить.
«Поверят ли Они мне? Или они подумают, что я несу бред, и продолжат сражаться так же, как и сейчас?» — В любом случае Айко чувствовала обязанность хотя бы убедить учеников не доверять чересчур Святой Церкви. У неё были и свои подозрения, но история Хадзиме и текущие события убедили её.
— Яаегаши-сан, есть кое-что, про что Нагумо-кун рассказал мне. Он не хотел рассказывать это кому-либо ещё, потому что считал, что они просто разозлятся на него за сказанное.
— Кое-что… значит?
— Да. Это имеет отношение к богам, которым поклоняется Святая Церковь, и настоящей цели Нагумо-куна. Нет никаких доказательств, подтверждающих это, но… я думаю важно рассказать об этом всем остальным. Ты могла бы собрать всех сегодня… Нет, этим вечером?
— Это… Нет, не важно. Я могу собрать всех прямо сейчас, если это необходимо.
— Нет, я не хочу, чтобы это выглядело подозрительно. Будет лучше подождать до того момента, когда мы всё равно соберёмся все вместе, вроде ужина. Таким образом, мы сможем выставить это так, словно мы просто собрались пообщаться.
— Ясно… я поняла. Тогда увидимся на ужине.
Они обменялись ещё несколькими любезностями, прежде чем разойтись. Никто из них не знал о том, что может случиться до ужина…
Солнце только начало заходить. Айко шла через один из пустынных коридоров дворца. Его холодные каменные стены были окрашены переливающимся оранжевым светом уходящего солнца. Глубокие тени, которые легли на местность не освещённую солнцем, красиво контрастировали со светом.
Айко восхищалась закатом, когда внезапно услышала шаги. Она остановилась, гадая кто это был. Взглянув вперёд, она увидела женскую фигуру, скрытую тенями. Фигура стояла посреди коридора с идеально выпрямленной спиной и изящно выровненными ногами. Её одеяние было похоже на традиционный наряд жриц Эхита.
Она заговорила красивым, но пугающе неживым голосом.
— Приятно с вами познакомиться, Айко Хатаяма. Я пришла забрать Вас, — механический голос женщины заставил мурашки пробежать по спине Айко.
— Эмм, приятно познакомиться? Что Вы подразумеваете под тем, что пришли забрать меня? Я как раз собиралась на ужин с моими учениками.
— Боюсь, Вам придётся изменить свои планы. Вы должны пройти со мной в храм.
— Э?
Женщина поставила это как приказ, а не просьбу. Она вышла из теней, и Айко наконец смогла как следует её разглядеть. Айко охнула, когда увидела кто это. Её неестественная красота заставила Айко благоговеть.
Серебряные волосы, блестевшие на закате, пронзительные голубые глаза и лишённая возраста внешность заставляли её выглядеть одновременно зрелой женщиной и юной девушкой. Она была идеальным воплощением женственной красоты. Она была высокой для девушки, почти 170 сантиметров. Айко нужно было задрать голову, чтобы взглянуть на неё. Её кожа была как идеальный фарфор, а конечности были стройными. Её грудь была умеренной, но не маленькой. Она идеально подходила её сложению.
Однако её лицо было полностью лишено эмоций. Настолько, что казалось словно она носит маску. Она обладала такой красотой, что вдохновляла художников, но в то же время, она выглядела абсолютно неестественной.
Эта женщина продолжила говорить.
— Господь недоволен тем, что Вы пытаетесь сделать. Он считает намного более… «интересным», если Ваши ученики продолжат двигаться по текущему пути. Потому, я должна на время убрать Вас с игровой доски Господа, пока события двигаются по намеченному курсу.
— Ч-Что ты…
Женщина сделала несколько шагов вперёд. Айко сделала несколько шагов назад. Одеяния жрицы женщины начали развеваться и её глаза блеснули. Секундой позже туман опустился на сознание Айко. Она инстинктивно сфокусировалась так же, как когда она пыталась сколдовать магию, заставив туман развеяться.
— …Теперь я понимаю. Вы действительно достойны титула «богини». Подумать только, что Вы отразите моё «очарование». Ничего не поделать, полагаю, мне придётся применить грубую силу.
— Н-Не приближайся! Ч-Что ты задумала?! — Айко начала читать заклинание. Однако до того как она смогла закончить, женщина сократила дистанцию между ними и вогнала кулак в солнечное сплетение Айко.
Пока она ощущала, как сознание медленно ускользает, Айко могла слабо разобрать последние слова, сказанные женщиной.
— Не бойтесь. Я не убью Вас. Вы очень ценная пешка. К тому же, Ваши способности могут понадобиться для того, чтобы устранить нестандарта.
Лицо Хадзиме вспыхнуло в её уме. Хотя она знала, что её голос никак не сможет достичь его, она попыталась предупредить его до того, как её сознание полностью угасло.
«…Нагумо-кун!»
— Хмм? — женщина подобрала Айко также легко, словно подбирала пёрышко, и забросила учительницу себе на плечо. После чего она обернулась, подозрительно смотря назад. Через несколько минут тщательного осмотра, она подошла к одному из гостевых помещений и открыла дверь.
Она намеренно сделала свои шаги звучными, после чего топнула у шкафа. Ни секунды не колеблясь, она распахнула двери.
Однако там никого не было. Женщина озадаченно наклонила голову и ещё раз осмотрела комнату. Спустя некоторое время она решила, что это должно быть её воображение и вышла из комнаты.
Как только она ушла, шёпот эхом пронёсся по тихой комнате.
— Я должна… рассказать кому-нибудь… — в комнате всё ещё никого не было. Однако слабый звук шагов мог быть слышен по направлению противоположному тому, в котором ушла женщина.
Несколько секунд спустя тишина вновь опустилась на комнату.
