Голос у Дугу Сяо И был, как у ребёнка, у которого отбирают конфету. Или… как у ребенка, который ждал полгода под деревом, чтобы его фрукт созрел. А затем, два человека внезапно подошли, взглянули на этот плод… и начали обсуждать, как разделить его между собой, полностью игнорируя ожидающего ребенка.
«Они забыли обо мне!».
Она едва не сошла с ума и чувствовала себя обиженной.
Цзюнь Вуй и двое других смотрели на неё широко раскрытыми глазами, после чего расхохотались почти одновременно. Действия этой маленькой девочки были слишком наивны и очаровательны. Она полностью прогнала тяжёлые мысли Цзюнь Вуя и смущение, которое первоначально чувствовала Гуан Квинхан.
Три человека смотрели на нее. И Дугу Сяо И не могла не отреагировать. Она нахмурилась и прокричала, ещё бурля яростью:
— Мой!
Она закончила говорить и поняла, что полностью забыла свои манеры. Не говоря уже о том, что она и Цзюнь Мосе даже не были помолвлены. И поэтому она была не вправе делать такие бездумные замечания. Более того, третий мастер Цзюнь был, скорее всего, близок к концу своей жизни. Это была ещё одна причина для неё, чтобы не создавать такого хаоса. Кроме того, она сделала это, выступая в качестве свидетеля. Итак, ей действительно не стоило этого делать на тот момент.
Более того, эти слова показывали уверенность, что его брак с его тётей возможен? Она также забыла о своем статусе единственной дочери семьи Дугу.
Маленькая девочка не могла ничего поделать, но покраснела от смущения. Она быстро выпустила из своей руки ладонь обалдевшего Цзюнь Мосе. Она закусила губу и немного смутилась. Маленькая девочка понятия не имела, что она может сделать, чтобы исправить это.
Она открыла рот, но не знала, что сказать. Цзюнь Вуй, Гуан Квинхан и Цзюнь Мосе не знали, что делать, чтобы сгладить атмосферу вокруг. Три человека были потрясены грозными действиями маленькой девочки и ещё не оправились от шока
Четыре человека какое-то время смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами — это был тупик. Потом маленькая девочка завизжала, как птица. Она закрыла своё лицо, которое теперь было красным от смущения, и бросилась бежать, как будто её преследовала стая бешеных собак.
— Мосе… ха-ха… у тебя есть очарование. Чтобы привлечь «богатство» семьи Дугу бороться за вашу любовь — совершенно исключительно!
Цзюнь Вуй улыбнулся в ликующей манере. Гуан Квинхан, возможно, не определилась, но он мог ясно видеть, что девушка Дугу уже имела глубокие чувства к его племяннику. Очевидно, он мог отпустить все волнения, которые возникали у него из-за брака племянника. Кроме того, нельзя было забыть о семейном происхождении маленькой девочки. Эти две семьи были хорошо подобраны с точки зрения социального статуса. Император может быть против их семей. Но даже Император должен будет пересмотреть его действия лучше, если бы Цзюнь и Дугу стали связаны браком. Добрые дела его племянника были гармоничными. Итак, дядя отправился бы в потусторонний мир с улыбкой… даже если его тело превратилось в кровавый труп на следующий день. Единственное, что было тяжело в этом сценарии, так это то, что он не сможет выпить на свадьбе своего племянника.
Молодой мастер Цзюнь тоже был довольно смущён. Он несколько раз открывал рот, чтобы говорить. Но, он не мог сказать даже полслова. Он искренне не знал, когда стал частной собственностью этой девочки. В конце концов, у него не было выбора, кроме как развести руки и пожать плечами. Казалось, что он собирается плакать, но он заставил себя улыбнуться, и говорил с большим трудом:
— Я выгляжу красивым… это не моя проблема… как я могу быть виноватым?
Гуан Квинхан почувствовала, что её лицо снова застыло. Она фыркнула и некоторое время молчала. Затем её лицо внезапно стало красным. На самом деле, она начала напоминать ярко-красное облако на закате.
Цзюнь Вуй улыбнулся в приподнятом настроении. Он также чувствовал, что не действовал с достоинством старшего поколения. Более того, с тех пор, как дело было связано с его недавно удочерённой… он неловко улыбнулся и махнул рукой, произнеся:
— Вы, уходите. Я хочу подумать о завтрашней битве в тишине.
Цзюнь Мосе и Гуан Квинхан посмотрели друг на друга и вышли. Молодой мастер Цзюнь хотел сказать что-то Гуан Квинхан, но она исчезла, не оставив и следа, едва они вышли из палатки, а выражение на её лице стало ещё более застенчивым и тревожным.
Цзюнь Мосе вздохнул и посмотрел на луну в небе. Затем он принял раздражающее и самовлюбленное выражение. Затем он опустил голову и заговорил кокетливо и приглушённо:
— Я могу заставить таких красавиц влюбиться в меня… Моя безупречная личность заставляет красивых женщин краснеть. Эти женщины хотят сбежать со мной! — он пошёл вперёд, и вернулся к своей палатке, постоянно рассказывая нарциссические рассказы о себе по пути.
А внутри палатки…
Цзюнь Вуй щёлкнул рукавами и погасил свет внутри палатки. Палатка стала чёрной как смоль. Через некоторое время в палатку осторожно заглянул мягкий лунный свет. Фитили недавно потушенных свечей по-прежнему светились оранжевым. Небольшие клубы дыма всё ещё поднимались от них… только для того, чтобы рассеяться в воздухе.
Одетый в чёрное силуэт Цзюнь Вуя медленно скрылся в темноте. Но, он остался неподвижным…
Три брата Донфанг положили свои руки на мечи, стоя снаружи. Они оставались неподвижными и не произносили ни слова. Они решили в тишине сопровождать своего младшего брата.
Эта ночь была, возможно, последней ночью жизни Цзюнь Вуя… последней ночью третьего мастера Цзюнь среди живых! Их кровный брат собирался уйти далеко в преисподнюю. Тогда он будет вдали от тех, кто был рядом с ним. Но герой не может быть одинок, когда он приходит к концу своей дороги.
«Мы составим ему компанию!».
Гуан Квинхан стояла недалеко от палатки Цзюнь Вуя. Слезы текли по её красивому лицу в тишине. Она стояла неподвижно и не решалась произнести ни слова.
«Дядя… Крёстный отец, ты не будешь один сегодня вечером…».
Её первый вечер в качестве его дочери, возможно, также был её последним вечером с живым крёстным…
Всё поле было тихим. Группа солдат прибыла из армии Тянсян. Они были «бронированы и вооружены до зубов». Эти люди пришли сражаться. Таким образом, им могли приказать сложить свои жизни в процессе боя. Но командующий их армией решил пожертвовать только своей собственной личностью.
«Главнокомандующий отправится в бой завтра».
«Но мы составим ему компанию сегодня вечером!».
«Командир не должен быть один! Герой не должен быть один!».
Кровавый Генерал был кумиром армии. Это прославленное имя было выгравировано в сердцах военных, как и его старшего брата, Цзюнь Ву Хи — Белого полководца! Они стали бессмертными в их сердцах!
Легенды о достижениях Кровавого Генерала!
Красивый и безмятежный лунный свет медленно поднялся и распространился по всему небу. В нём купались великолепные горы и огромные леса, окружающие Южный Небесный Город. Однако никто не знал, сколько мужской крови прольется в битве на следующий день.
Слабый силуэт вдруг вылетел из палатки и растворился в воздухе… на самом деле казалось, будто он растворился в небе. Три брата Донфанг уровня эксперта Суань Духа стояли рядом. Они слабо почувствовали, что что-то двигалось над их головами. Тем не менее, они были ошеломлены, не найдя никаких следов чего-либо…
Цзюнь Вуй был в палатке. Он также заметил это, очень слабо. Но, его это не волновало; ему плевать на всех.
Возможно, это был лучший убийца, которого послали убить его. Но что худшего могло произойти даже в этом случае? Он уже ехал по дороге в подземный мир и его кончина на следующий день. Так в чём была проблема?
Поэтому ему было наплевать на это.
И другие даже не знали следов этого движения.
Цзюнь Мосе, наконец, осыпал последнего человека, которого он хотел спасти в бою, и вернул маленькую бутылку обратно в свой карман.
«Я надеюсь, что бутылка Высокого Журавля сработает. Мне придётся рвать жопу на британский флаг, чтобы спасти всех, если этот чёртов порошок не сработает…».
«Но, разве это не было бы хорошим сюрпризом, если третий дядя вернётся в целости и сохранности, когда он, как ожидается, героически погибнет?».
Светящаяся луна со временем стала садиться, и восток постепенно стал ярче.
Свет рассвета всегда сопровождал тьму.
Цзюнь Вуй медленно встал. Затем он сделал два шага, и нерешительно сел в своё кресло. Его ноги к этому времени уже нормально работали. Движения и навыки, которые он не мог использовать в течение последних десяти лет, были восстановлены. Но он не мог показать это всем остальным в тот момент, так как это означало бы бесконечные проблемы для его семьи Цзюнь, если бы он это сделал. Поэтому он должен был закрыть глаза и умереть со спокойным сердцем только таким образом!
«В любом случае, результат будет таким же, поскольку я столкнусь с такими сильными зверями Суань. Я умру, так или иначе. Так что… чтобы избежать ненужных обвинений и неприятностей для моей семьи…».
Он медленно прокатил вперёд инвалидное кресло. Затем он махнул правой рукой. Меч блеснул, очертя перед ним серебристый полукруг. Он вышел из палатки. Но кое-что случилось снаружи. Это заставило его испугаться. На самом деле, это придало ему немного страха.
Даже обычно спокойный и собранный Цзюнь Вуй был напуган ужасающей сценой снаружи.
Братья Донфанг стояли снаружи. Они ждали Цзюнь Вуя. Донфанг Вэн Цин улыбнулся, когда он быстро прошел к нему и помог управлять инвалидным креслом. С обеих сторон стояла огромная толпа. Почти 20 000 офицеров и мужчин стояли с обеих сторон. Они стояли тихо, организованно. Они смотрели на него с почтением, а их глаза покраснели от эмоций.
Глаза Цзюнь Вуя также несколько покраснели, когда он спросил:
— Что всё это? Они должны уйти. Мы же не навсегда расстаёмся! Так зачем же все это?
Никто не двинулся ни на дюйм. Что за «Мы же не навсегда расстаёмся»? Они всё знали!
Цзюнь Вуй некоторое время молчал. Его глаза осматривали каждое знакомое лицо. Выражение лица главнокомандующего было сложным. Его выражение лица тогда стало устойчивым, а он повелел и крикнул:
— Люди, которые пойдут на войну сегодня — шаг вперёд!
Триста мужчин вышли вперёд, как только раздался приказ Цзюнь Вуя. Несколько человек сначала немного колебались. Но они, наконец, решились и встали в строй. Итак, теперь за Цзюнь Вуем стояла большая площадь.
Донфанг Вэн Цин медленно толкал инвалидное кресло, и триста мужчин позади них последовали за ними большими шагами. Они уходили, когда громкий крик прервал их шествие:
— Подождите!
У Цзюнь Мосе было торжественное выражение на лице, когда он махнул рукой:
— Как мы можем не выпить вина, когда мы отправляем храбрых героев Тянсян на войну?! У меня есть лучшее вино, чтобы соответствовать такому случаю! Мосе желает джентльменам безопасной и благополучной битвы и надеется, что все вернутся со славой!
Кто-то вышел из-за спины Цзюнь Мосе; этот человек держал кувшин с вином. Другие появились и вручили чаши всем. Затем понемногу вина налили в каждую чашу.
В глубине глаз Цзюнь Мосе было чувство сожаления. Возможно, у него был какой-то конфликт с несколькими из этих людей, но они теперь решительно стояли за его дядей. Более того, они стояли с гордостью, хотя знали, что скоро умрут. На самом деле, ни один из них даже не ёжился от страха.
Этого было достаточно, чтобы заслужить уважение Цзюнь Мосе.
Они стояли без изменений перед лицом такой беды — были ли они хорошими людьми или плохими. И это делало их героями! На самом деле, только такого человека можно назвать героем!
Герои не имеют хороших или плохих личностей!
«Но мне очень жаль! Я мог бы спасти вас! Это было бы легко для меня. Но я не могу этого сделать! Люди должны умереть в битве. Тем более в битве, которую мы проиграем…».
«Ради третьего дяди… ради семьи Цзюнь — я не могу спасти вас!».
«Простите!».
