«М?»
В другом углу баскетбольной площадки Чэнь Хэ, Шангуань Бин Сюэ, Гао Мин, Ли На и Фань Ву сидели, тихо болтая, ожидая, когда еда будет готова.
«Ицзюнь сказала, что она только собиралась поблагодарить его, но, по-видимому, она осталась поболтать… И, судя по тому, как она сейчас улыбается, несмотря на ситуацию, в которой мы оказались, похоже, ей весело», — небрежно сказал Чэнь Хэ, глядя в угол, где сидели вместе Бай Цзэминь и У Ицзюнь.
Гао Мин, Ли На и Фань Ву посмотрели друг на друга со смешанными эмоциями. Все три знали слухи о действиях Бай Цзэминя в течение дня, но разница заключалась в том, что они узнали реальность после того, как Шангуань Бин Сюэ и Чэнь Хэ рассказали им правду. И все же им, еще не видевшим человеческой жестокости, было трудно понять, как кто-то мог так поступить.
Конечно, это был только вопрос времени, когда они узнают, что не только зомби и животные превратились в диких существ.
Шангуань Бин Сюэ слегка нахмурилась, глядя на сцену общения двух людей, и мгновение спустя она вздохнула: «Я надеюсь, что Ицзюнь не играется, как она делала в прошлом… Не думаю, что Бай Цзэминь — тот человек, с которым можно играть».
Чэнь Хэ усмехнулся и сказал, словно размышляя: «Кто знает, может быть, они двое окажутся вместе? Хотя в прошлом Бай Цзэминя, возможно, и нет ничего особенного, его силы в этом мире достаточно, чтобы его уважали. Даже семья Ицзюнь могла бы принять его, тебе не кажется?»
«… Кто знает», — Шангуань Бин Сюэ ответила без особого видимого интереса и закрыла глаза.
Тем временем Чэнь Хэ втайне был вне себя от радости. У Ицзюнь была красивой, очаровательной и умной девушкой; он не представлял, чтобы какой-нибудь здоровый мужчина смог бы сопротивляться её чарам слишком долго.
Таким образом, его беспокойство о женщине, которую он любил, вроде как теперь напрасно.
…
Был подан ужин, состоявший из риса с тушеными овощами и куска мяса. Однако различия, отношения, предпочтения и правила, установленные группой, проявились немедленно.
В слегка укромном уголке баскетбольной площадки собралась группа примерно из пяти друзей, которые в данный момент смотрели на еду в своих руках с легким дискомфортом.
«Почему они могут есть мясо, а мы едим только рис?» — пожаловался студент, разминая белый рис в своей миске палочками для еды.
Миски с едой этих людей состояли из чистого белого риса, ничего больше. В их мисках не было даже овощей, не говоря уже о драгоценном, богатом питательными веществами мясе.
«Разве все это не из-за дурацкого правила? — другой усмехнулся, кладя белый рис в рот и жуя без особого желания. — Этот парень, Бай Цзэминь, уже сказал, что те, кто не хочет идти сражаться или искать еду, могут довольствоваться только остатками».
«Идти сражаться с этими зомби? Только глупый человек может пойти на что-то настолько рискованное», — другой студент, который был почти 1,80 ростом, не смог удержаться и сказал. — Поскольку существуют некоторые умственно отсталые, играющие в супергероев, то пускай. Кто в здравом уме покинул бы комфорт и удобство этого места, чтобы тоже отправиться на поиски еды?»
«Сюн Ван прав», — студент в очках с холодным взглядом, хранивший молчание, заметил. — Бай Цзэминь слишком самонадеян. Но люди вряд ли будут терпеть такого рода различия слишком долго».
Группа друзей огляделась и поняла, что действительно к некоторым другим относятся так же, как к ним, и эти люди недовольны разницей в распределении продуктов питания. Недовольство только росло все больше и больше из-за презрительных взглядов, которые люди, едящие белый рис, получали от тех, у кого в мисках овощи и кусок мяса.
Еды теперь не особенно мало и ее достаточно, чтобы прокормить группу из более чем четырехсот выживших в течение двух недель, если быть расточительными, и в течение месяца, если поскупиться; однако правило, которое Бай Цзэминь предложил принудительно ввести в действие, все еще действовало. Поэтому перед раздачей еды каждого человека спрашивали, готов ли он выполнять материально-техническую работу для поддержки тех, кто активно сражался на передовой.
Те, кто был готов работать, могли питаться лучшей пищей и даже насытиться, в отличие от тех, кто не хотел покидать безопасный спортзал.
Конечно, те, кто сражался, получали лучшую доступную еду и могли есть по своему желанию, а также контролировать поставки.
Например, Гао Мин, Ли На, Фань Ву и У Ицзюнь в настоящее время не принесли группе ничего особенного, однако при поддержке Чэнь Хэ и Шангуань Бин Сюэ все четверо могли насладиться лучшим отношением.
Такие различия в обращении, естественно, вызвали небольшое волнение среди выживших, поскольку подобное произошло впервые с начала апокалипсиса.
«Если не хотите есть, не ешьте, перестаньте разглагольствовать», — женский голос прервал группу жалующихся друзей.
Когда они обернулись, то увидели двух девушек, холодно смотревших на них и державших в руках миску белого риса.
«Вы, девочки, тоже просто едите белый рис, но поддерживаете этого парня?» — студент, заговоривший первым, посмотрел на них как на сумасшедших.
«Нас спасли из женского общежития старший брат Бай, старшая сестра Шангуань, старший брат Чэнь и старший брат Пэн. В отличие от вас, мы обе знаем, что значит не кусать руку, которая нас кормит», — та же самая девушка посмотрела на них с отвращением.
«Слишком наглая ты для трусихи!» — студент в очках фыркнул и повысил голос.
Девушка чуть не разозлилась, но ее подруга мягко потянула ее за руку и остановила.
Вторая девушка посмотрела на группу из пяти человек и холодно усмехнулась: «Вы, ребята, действительно не знаете, что такое хорошо. Если бы вы, ребята, знали, как страшно чувствовать голод почти целую неделю, я уверена, что вы бы ползали, как собаки, выпрашивая миску белого риса, подобного тому, которым вы сейчас пренебрегаете».
Первую девушку звали Лин Мин, а вторую — Сяо Жун. Обе были первокурсницами, и в прошлом у них тоже была своя доля поклонников, так как они довольно симпатичные. Однако, когда мир изменился, они застряли на третьем этаже женского общежития, и когда в первый день они позвали на помощь через окно, все те мужчины, которые поклялись защищать их, разбежались, как цыплята.
После того, как они голодали почти целую неделю и стали осознавать т что красота и пустые слова больше не так важны, как действия и истинная сила, Лин Мин и Сяо Жун сильно повзрослели, до такой степени, что даже будучи первокурсницами, они оказались мудрее, чем эта группа третьекурсников.
Спор постепенно начал выходить из-под контроля до такой степени, что все больше людей стали присоединяться, и шепот теперь начал превращаться в крики гнева и стыда.
