Слова Бай Цзэминя стали большим потрясением для тишины, царившей в зале: люди сразу же начали роптать и перешептываться, изумленно глядя друг на друга. Однако больше всего были шокированы те, кто знал Бай Цзэминя, но еще не знал о его истинной личности.
Глаза Бай Дэланя и Е Лингер расширились до такой степени, что стали похожи на прожекторы, когда они уставились на красивого молодого человека в нескольких метрах впереди, который всего с парой друзей бросал вызов всему миру. Они знали своего сына лучше, чем кто-либо другой, знали, что Бай Цзэминь точно не стал бы выдумывать что-то настолько безумное в подобной ситуации, ведь такой умный человек, как он, наверняка знал, что ложь такого масштаба приведет лишь к тому, что ситуация станет еще сложнее, чем была.
Однако, глядя на Мэн Ци, которая стояла молча и безучастно, родители поняли, что брат и сестра все еще скрывают от них что-то и рассказывают друг другу секреты, как в раннем подростковом возрасте.
С другой стороны, Сунь Лин и Ву Кэцянь в шоке смотрели на Бай Цзэминя. Однако Сунь Лин вдруг сложила два и два и громко сказала: «Человеческий лагерь, который внезапно появился на севере!»
Бай Цзэминь посмотрел на нее косо и холодным голосом сказал: «Верно. Я — лидер всех людей к северу от этого места». Он посмотрел на Ву Кэцяня, который тоже смотрел на него в шоке, и сказал с оттенком презрения в голосе: «Просто, в отличие от этого места, власть моей Трансцендентной фракции находится в моих руках. Мое место лидера — это не картонный трон, а корона на моей голове — не бумажная!»
Ву Кэцянь проигнорировал слова Бай Цзэминя и вдруг посмотрел на свою дочь Ву Ицзюнь. Она, несмотря на угрозу кинжала, совсем не выглядела нервной за свою жизнь… Скорее, Ву Ицзюнь, казалось, была на грани слез из-за общей ситуации.
«Ты… Не говори мне…» пробормотал Ву Кэцянь, глядя на свою дочь в полном недоумении.
Он не мог поверить, что дочь, которую он растил, баловал, лелеял, обнимал и осыпал лаской на протяжении многих лет, на самом деле предала не только его, но и всю семью Ву!
«Дядя Ву, вместо того, чтобы винить Ицзюнь, ты должен быть благодарен ей».
В центре зала раздался голос, в котором среди холода слышалось сожаление, и все взгляды автоматически переместились на одетую в черное красавицу с серебристо-белыми волосами.
Ву Кэцянь не смог удержаться от презрительной улыбки и сказал: «Ты просишь меня не винить мою дочь за предательство семьи? Ты хочешь, чтобы я был благодарен ей за то, что она привела и спрятала льва во дворе нашего дома?».
Его тело дрожало, и это было явно не только от боли, но и от гнева. Как он мог не чувствовать себя преданным? Его собственная кровь ударила ему в спину!
Сунь Лин пристально смотрела на дочь, но в отличие от Ву Кэцяня она чувствовала жалость и понимание. Затем, после минутного молчания, она спросила голосом, который хоть и был низким, но благодаря тишине был слышен всем:
«Ицзюнь, у тебя, конечно, есть причины делать то, что ты делаешь?».
Ву Ицзюнь попыталась открыть рот и что-то сказать, но этого движения хватило, чтобы слезы, которые она едва сдерживала, начали литься по ее красивому лицу. Она поднесла обе руки к груди и начала делать глубокие вдохи, как будто ей было трудно дышать, как будто большой камень давил на ее грудь.
«Она делает все это ради блага всех присутствующих». Цай Цзинъи сказала игривым голосом. «Если бы не Ву Ицзюнь, у всех на этой базе было бы только два варианта. Первый вариант — безоговорочная капитуляция. Что касается второго варианта, я думаю, каждый здесь может себе это представить».
Нангун Линсинь посмотрела на Ву Кэцяня, вздохнула и спокойно сказала: «Господин Ву, даже если отбросить Бай Цзэминя, одна Шангуань Бин Сюэ способна разгромить всю фракцию за пару часов».
Как бы в подтверждение правдивости слов Нангун Линсинь, изящное тело Шангуань Бин Сюэ грациозно покачнулось и в одно мгновение исчезло с прежнего места, оставив после себя лишь след. В следующее мгновение, никем не замеченная, она оказалась позади Ву Кэцяня с ледяным мечом, направленным прямо ему в спину.
Ву Кэцянь замер, его зрачки задрожали от шока, когда он почувствовал легкое убийственное намерение позади себя. Он не мог поверить в это… Даже если он был отвлечен всем происходящим, существо Второго Порядка, как он, не должно было так легко попасть в засаду!
Вдруг это легкое убийственное намерение исчезло, и Шангуань Бин Сюэ снова оказалась на прежнем месте. Она посмотрела на него со сложным выражением лица и сказала низким голосом: «Дядя Ву, теперь вы понимаете?… Причина, по которой Ицзюнь сделала все это и даже пошла на то, чтобы побеспокоить Бай Цзэминя, хотя это могло принести ему много неприятностей, которые могли бы стать препятствием для его любви к ней в будущем, заключается в том, что у вас нет возможности победить».
Лицо Ву Кэцяня было белым, как полотно, и он не находил слов для опровержения. Если Шангуань Бин Сюэ была достаточно сильна и быстра, чтобы так легко появиться у него за спиной и угрожать его жизни, то насколько же страшным должен быть человек, ведущий ее? Сама мысль об этом заставляла его сердце трепетать от страха.
Бай Цзэминь посмотрел на Ву Кэцяня и сказал уже более спокойно: «Я планировал взять еще одну неделю, чтобы доказать вам, что я достоин быть лидером, а затем вызвать вас на небольшой поединок, чтобы показать вам, что у меня есть сила, чтобы нести груз на своих плечах. Сначала это было потому, что ваша дочь не только важный подчиненный, но и ценный друг, но с течением времени вы постепенно завоевали мое уважение».
После паузы он покачал головой и холодно сказал: «Однако в конце концов вы меня разочаровали. Теперь, боюсь, у меня больше нет терпения ждать».
Весь зал замолчал, и даже Сунь Юнь не осмелился произнести ни слова, увидев непринужденное проявление силы Шангуань Бин Сюэ. Все поняли, что скоро многое изменится, и меньше всего им хотелось враждовать с этой маленькой, но страшной силой, которая, казалось, беспрепятственно поднималась вверх.
«… Что вы планируете делать после завоевания этого места?» неожиданно спросил Ву Кэцянь, спокойно глядя на Бай Цзэминя ясными глазами.
Бай Цзэминь посмотрел на него с серьезным выражением лица и уверенно заявил: «После завоевания этого места я разделю свои войска на восток и запад, а сам с меньшим количеством эволюционеров души отправлюсь на юг в поисках семьи Бин Сюэ и Чэнь Хэ. Моя цель — воссоединить человечество нашей страны под единым правлением в течение следующих десяти месяцев».
Десять месяцев!
Несколько гостей в шоке задохнулись, глядя на Бай Цзэминя расширенными глазами.
«Ерунда!» крикнул Сунь Юнь из угла после того, как состояние Сунь Цзэ стабилизировалось. Он посмотрел на Бай Цзэминя, как на сумасшедшего, и заметил: «Вы хотите завоевать Китай за десять месяцев? Чушь!»
Китай был одной из самых больших стран в мире еще до расширения Земли, и даже до расширения было бы невозможно, чтобы какая-либо держава смогла собрать всех китайцев менее чем за десять месяцев, не говоря уже о мире, естественный размер которого вырос почти в четыре раза!
«Для всех вас это невозможно… потому что вы слабы». Безразлично сказал Бай Цзэминь. Его голос не был ни высоким, ни низким, в нем не было ни гордости, ни презрения, когда он спокойно сказал: «Но у меня есть сила и способность достичь этого. Всего за пару дней я уничтожил более 20 000 000 зомби и более 20 000 зверей-мутантов, среди которых было почти десять существ Второго Порядка и два существа Третьего Порядка. Я сомневаюсь, что в Китае есть много сил такого масштаба, а значит, их будет легче завоевать.»
«Двадцать миллионов…» прошептала Сунь Лин, и вдруг ее тело задрожало, когда она подсознательно воскликнула в ужасе: «Зомби из Спины Восточного Дракона!».
«Зомби из всех городов, поселков и деревень, расположенных к северу и югу от Спины Восточного Дракона, были собраны под главным руководством зомби более 100-го уровня». Бай Цзэминь сказал, спокойно глядя на Сунь Лин: «После уничтожения половины в одиночку примерно за два дня и две ночи, я и Седьмая Принцесса Восточного Моря создали союз в силу определенных обстоятельств и уничтожили остальных существ на мосту, что, наконец, позволило мне и моей фракции зайти так далеко.»
Бай Цзэминь проигнорировал реакцию всех присутствующих, ему было все равно, понимают они, о чем он говорит, или нет. Он уставился на Ву Кэцяня, который тоже смотрел на него, и твердым голосом потребовал: «Сдавайтесь. Хотя я разочарован в тебе и твоей семье, Ву Ицзюнь не имеет к этому никакого отношения. Кроме того, несмотря на то, что она мой друг, она является одним из центральных столпов моей Трансцендентной фракции, так что пока я стою на ногах, ты и вся твоя семья сможете жить в роскоши».
Ву Кэцянь опустил глаза, затем посмотрел на Бай Цзэминя и спокойно сказал: «А если я откажусь?».
Бай Цзэминь сузил глаза, в них промелькнул холодный блеск, и он медленно сказал: «Если ты откажешься? Хотя я и не собираюсь тебя убивать, боюсь, что ты не сможешь встать на ноги, по крайней мере, пару лет».
«Отец, нет!» закричала Ву Ицзюнь, наконец-то найдя в себе силы. Она выглядела в отчаянии, тревожно взывая: «Сдавайся! Просто сдайся! Ты не сможешь победить!»
Она прекрасно знала, насколько страшным был Бай Цзэминь. Она знала, что если бы не она, он бы уже давно продолжил свой путь завоевания, сокрушая любое сопротивление, стоящее между ним и его целью; он всегда делал это так с самого начала, и каждый следующий результат был каждый раз более сокрушительным, чем предыдущий.
«Дядя Ву, пожалуйста, просто сдайтесь». Сказал Чэнь Хэ издалека. Вздохнув и покачав головой, он сказал со сложными эмоциями: «Вы не можете знать, насколько силен Бай Цзэминь на самом деле. Я знаю, это прозвучит безумно, но сказать, что все его существование — это огромная живая и движущаяся ядерная бомба, совсем не значит преувеличить».
Однако Ву Кэцянь, казалось, не слушал посторонних советов. Он посмотрел на Бай Цзэминя и вдруг исчез со своего прежнего места.
Земля, на которой мгновение назад стоял Ву Кэцянь, взорвалась, и ужасающее давление воздуха заставило всех ближайших людей разлететься в разные стороны с отчаянными криками и воплями.
Что касается Ву Кэцяня.
«… Эм. Я действительно не могу победить».
Его голос был сложным, но в нем не было горечи или сожаления.
Глаза Бай Цзэминя были спокойны, как озеро, он равнодушно смотрел на человека, стоящего менее чем в двух метрах впереди.
Ву Кэцянь слегка согнул правую ногу вперед, а левую полностью вытянул за туловище. Его торс был наклонен вперед, правая рука полностью вытянута, а сжатый правый кулак был направлен на голову Бай Цзэминя.
«… Похоже, я прошел тест?» равнодушно спросил Бай Цзэминь.
Его левая рука была направлена на девяносто градусов вверх, а в сжатом кулаке находилась рука Ву Кэцяня, который, сколько бы сил он ни прикладывал, не мог ни продвинуться вперед, ни отступить.
Ву Кэцянь поднял голову, и его лицо слегка сжалось от боли, передающейся от правой руки. Он чувствовал, как его кости слегка поскрипывают, и было ясно, что молодой человек перед ним сдерживается, чтобы не разбить их в пыль.
Ву Ицзюнь, увидев это, не выдержала, ее колени подкосились, и она начала падать на землю. К счастью, Цай Цзинъи быстро поддержала ее, чтобы она не упала, и посмотрела вперед с серьезным выражением лица.
Вокруг стояла смертельная тишина.
«Ты не убьешь меня даже после того, как я нападу на тебя?» спросил отец Ву Ицзюнь со спокойствием в голосе. Он даже невесело улыбнулся и равнодушно сказал: «Если ты будешь милосерден к своим врагам, то я не думаю, что ты сможешь достичь своей цели в указанные сроки.»
«Милосердие…?» прошептал Бай Цзэминь, и в его глазах промелькнул намек на насмешку над собой, когда он тихо сказал: «Боюсь, что слово «милосердие» больше не имеет ко мне никакого отношения, дядя Ву. Уже давно не имеет».
Бай Цзэминь уничтожил сотни миллионов людей. Среди убитых не было недостатка в детях, младенцах и стариках. Независимо от того, косвенно или нет, было ясно, что он несет ответственность за эти смерти.
По какой-то причине сердца Бай Дэланя и Е Лингер защемило при виде горького выражения лица их сына. Оба родителя, как и любой здравомыслящий родитель, желали только лучшего для своего ребенка. К сожалению, оба были слабее судьбы, поэтому не могли защитить его.
Только Шангуань Бин Сюэ в какой-то степени понимала чувства Бай Цзэминя, потому что только она была рядом с ним во время вторжения в Мир Облон. Поэтому она смотрела на него сложными глазами и не могла не кусать губы.
«Дядя Ву? Я думал, что с сегодняшнего дня ты будешь называть меня мэром Ву». Ву Кэцянь усмехнулся.
«… Причина, по которой ты все еще жив, заключается в том, что твоя предыдущая атака не содержала даже намека на убийственное намерение». Бай Цзэминь был очень чувствителен к таким вещам, как намерение убийства, поэтому он знал, что отец Ву Ицзюнь даже не стремился причинить ему реальный вред, когда напал на него сейчас.
«И причина, по которой я даже остановился, когда хотел сломать тебе руку, заключается в том, что только что один из людей, которых я люблю больше всего во всей вселенной, попросил меня пощадить тебя». Иронично добавил Бай Цзэминь, закрывая глаза и вдыхая аромат роз, обнимавших его сзади.
Не обращая внимания на вопросительный взгляд Ву Кэцяня, Бай Цзэминь посмотрел на него серьезными глазами и в последний раз потребовал: «Сдавайся. Я не буду повторять это в третий раз».
Однако, несмотря на то, что Бай Цзэминь только что доказал, что обладает достаточной силой, чтобы сокрушить его, Ву Кэцянь снова покачал головой. Затем он посмотрел на него со слабой улыбкой и указал:
«Ты только что доказал, что у тебя есть сила. Теперь докажи мне, что у тебя есть способность руководить».
Ву Кэцянь беззаботно улыбнулся и продолжил:
«Если ты окажешься способным руководить лучше меня, то я с радостью передам тебе все дела и даже помогу тебе сделать все гладко и чисто, что значительно облегчит тебе жизнь». Я думаю, что передать все в руки моего будущего зятя не так уж и плохо. Хахахаха! Кто знает, может быть, однажды я смогу сказать, что моя дочь, дочь Ву Кэцяня, на самом деле жена самого могущественного человека во всем Китае и героя, который освободил нашу расу из пропасти!».
