― Пора отправляться в зал заседаний. Немеа и остальные члены «Гороскопа» уже там, — сказал Ёрмунгандр, оповещая Бел-Мардука о начале заседания как посланник Локи.
Уставившись на Ёрмунгандра, Бел-Мардук спросил:
― Встреча начнется?
― Именно так.
― Ты ведь в курсе, что он все еще в таком состоянии?
Бел-Мардук подбородком указал на Чанг-Суна, который пребывал в глубокой медитации с закрытыми глазами.
Прошло уже четыре дня с тех пор, как Чанг Сун погрузился в медитацию, чтобы полностью сформировать себя. Тем временем в Настронд прибыли Небожители, воевавшие в Мировой Линии #802, наблюдавшие за ними Небожители из Мировой Линии #801, а также множество других Небожителей и руководители «Бюро Управления».
Вот насколько угрожающим было их грядущее «Уничтожение». Судя по тому, что слышал Бел-Мардук, Тиамат, лидер «Антизвездного» Альянса, была как никогда на взводе. Всякий, кто действовал ей на нервы, непременно должен был быть уничтожен.
Проблема заключалась в том, что Чанг Сун все еще пребывал в глубокой медитации, даже когда должно было начаться экстренное заседание. Синмара, Джин или другие подчиненные могли бы заменить его на собрании, но их мнение и заявление не имели бы такого веса, как мнение Чанг Суна. Кроме того, Чанг Сун был единственным, кто больше всех знал об этом «Уничтожении», поэтому Бел-Мардук объяснил Ёрмунгандру, что они должны взять Чанг Суна с собой.
― …У нас нет выбора. Мы не сможем провести заседание, если будем и дальше его откладывать, — вздохнул и покачал головой Ёрмунгандр.
Разумеется, Ёрмунгандр также хотел подождать, пока Чанг Сун закончит медитацию, но «Уничтожение» было неминуемо, отчего тревога и беспокойство собравшихся росли как снежный ком. На самом деле все участники уже некоторое время требовали немедленного начала заседания, поэтому «Нифльхейм» использовал множество отговорок, чтобы выиграть время: от незавершенных приготовлений или личных дел Чанг Суна до неготовности Бел-Мардука. Дальнейшее откладывание встречи привело бы лишь к раздору между ними, что в конечном итоге ускорило бы наступление «Уничтожения».
― В таком случае все мои усилия окажутся бессмысленными.
Бел-Мардук встал, поскольку это было последнее, чего он желал. Очередной откат сделает тщетными и усилия Чанг Суна по достижению цели.
― …Нет никакой гарантии, что и после отката я буду рассуждать так же, — подумал Бел-Мардук, лучше других знавший о своей эмоциональной непостоянности.
Поскольку именно по этой причине он сейчас помогал Чанг Суну, не будет ничего странного, если он попытается остановить Чанг Суна во время очередного отката, поэтому… Бел-Мардук рассудил, что лучше выиграть время, пока Чанг Сун не завершит начатое.
― Забавно, что я ему вот так помогаю.
Бел-Мардук считал Чанг Суна не более чем пищей в своем стремлении возвыситься над Эросом, поэтому он… нет, никто и представить себе не мог, что они станут настолько близки.
― Тогда не мог бы ты стать его дхармапалой? — спросил Бел-Мардук.
― …Хорошо. Не беспокойся, — ответил Ёрмунгандр.
Бел-Мардук медленно вышел из комнаты. Когда он оглянулся через щель в закрывающейся двери, Чанг Сун выглядел так же, как и раньше.
* * *
И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла. (Бытие 2:9, НМВ (Новая Международная Версия))
И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел. (Бытие 3:6, НМВ)
Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. (Бытие 3:1, НМВ)
Одна из самых известных историй в Библии — об Эдемском Саду, «Запретном Плоде» и змее, поскольку она содержала множество мифических символов. «Запретный Плод», позволявший различать добро и зло, содержал мудрость и истину; змей, соблазнивший Адама и Еву, символизировал естественное желание человечества обрести мудрость. С другой стороны, Адам и Ева поддались искушению змея и вкусили «Запретный Плод», олицетворяя собой самих людей.
Верующие этой религии обычно интерпретировали эту историю как начало борьбы Адама и Евы после того, как их изгнали из Эдемского Сада за их грехи. Это также считалось причиной, по которой люди вынуждены всю жизнь искупать свои грехи, поскольку являются потомками Адама и Евы.
Тем не менее, точные интерпретации расходились во множестве вариантов. В Гностицизме, в частности, искушение змея в Эдеме рассматривалось как первый шаг к «Независимости», а не как первородный грех человечества. Людям нужны были мудрость и знание, чтобы задаться вопросом о своей индивидуальности, а поиск ответов позволял им идти по собственному пути.
Несмотря на то что невежественные люди, слепо подчиняющиеся влиятельным лицам, могли быть счастливы, их счастье было ненастоящим, проистекающим из их невежества. Поэтому люди должны были искать мудрость и знания, чтобы найти свой собственный путь и осознать свою индивидуальность, запечатлев свое существование в этом мире. Это и был истинный гнозис, и по этой причине любое действие или желание искать гнозис было связано со «Змеем».
― «Змей», да?
Акт познания был эквивалентен обретению какой-либо способности. Как луна постоянно всходит и заходит, так и «Змей» продолжал бесконечно возрождаться и сбрасывать свою кожу. Видя, слушая и ощущая все на свете, «Змей» наслаждался своим бессмертием и постигал все на свете, что было равносильно всезнанию.
Кроме того, «Змей» обладал способностью распылять воду и насыщать землю питательными веществами для земледелия, а также свободно перемещаться между мирами живых и мертвых. Его длинное тело символизировало мужественность, а узкий рот — женственность, олицетворяя одновременно союз обоих полов и всемогущество. Кто еще может быть более совершенным, чем существо, обладающее одновременно всезнанием и всемогуществом?
Пока Гильгамеш отлучился, чтобы принять очищающую ванну, змей съел растение-эликсир и обрел бессмертие. Уроборос опоясал весь мир, олицетворяя тем самым регрессию и бесконечность. Ёрмунгандр обвился вокруг мира и обрек его на гибель. Небожительница Мать Терра олецетворяла зачатие, а змеиный посох Гермеса символизировал всемогущество. По этой же причине «Змей» использовался для всевозможных аналогий в различных «Мифах».
Ты стал подобен Богу. (Эпос о Гильгамеше, Издание Оксфордского Университета)
В Месопотамской мифологии, одном из первых «Мифов», была история о том, как Энкиду, живший невинно на природе, поддался искушению Жрицы Шамхат и обрел мудрость ценой своей невинности. В тот же момент Шамхат сказала Энкиду, что он станет подобен Богу, и Энкиду проклял Шамхат, сказав, что именно из-за нее он лишился невинности и теперь будет страдать.
Обретение мудрости неизбежно сопровождалось болью, но при этом человек обретал «Независимость».
― Мудрость, гнозис, повторение смерти и реинкарнации, возрождение и сопутствующие ему страдания… Все это определенно кого-то мне напоминает.
Чанг Сун горько усмехнулся.
Змей, запечатленный на святой иконе металлических врат, не случайно привлек внимание Чанг Суна. Возможно, его источником действительно был «Змей». Даже если «Змей» был всего лишь метафорой, его исток должен был быть в чем-то схож. Хсан также сказал Чанг Суну, что их наказание в виде 666-кратного повторения Сансары и утопания в болоте страданий было выгравировано на их душе.
― «Первая Мудрость»… Если это «Запретный Плод», значит, я отправился за ним и оказался в Сансаре вопреки своей воле.
В голове Чанг Суна возникли мысли о прошлых реинкарнациях. Их душа проистекала из «Первозданного Пламени», и тем, кто разжег это пламя, был…
― «Высший Свет», — осознал Чанг Сун, и мысли его стали беспорядочными.
― Когда-то мой Оригинал был подчиненным «Высшего Света», однако потом устремился к чему-то запретному. В качестве «Наказания» мой Оригинал был низвергнут с «Меткой» на душе…? Но разве в этом нет ничего странного?
Чанг Сун уже встречался с «Высшим Светом». Их встреча была очень короткой, но впечатляющей.
― Ялдабаоф. Ребенок, который станет надзирателем Софии — Великой Ученой. Пожалуйста, не позволяй судьбе поглотить тебя и превратить в того, кого она может склонить к исполнению своей воли.
Во время их встречи «Высший Свет» жалел и, казалось, поддерживал Чанг Суна, не относясь к нему как к преступнику.
― …Что вообще происходит…
Чувствуя подступающую головную боль, Чанг Сун заключил:
― Выясню это, когда встречусь с Перквуносом.
Должно быть, это один из секретов их души, о котором говорил Перквунос.
― Так или иначе, где конец этой дороги?
Чанг Сун продолжал осматриваться по сторонам.
П осле того как он вошел в металлические врата, прошло немало времени. Чанг Суна сопровождал поток белого света, который струился по земле, словно шелковая ткань, но все вокруг по-прежнему оставалось абсолютно черным. Ему не было трудно дышать, как в океане подсознания, но он чувствовал себя немного удрученным, потому что не знал, когда прибудет к месту назначения.
Шорох!
Внезапно услышав какой-то звук, Чанг Сун активировал свой «Гностический Глаз» и осмотрелся. На смену тьме пришел многолюдный город.
― Сеул?
На фоне нескольких небоскребов по дорогам то быстро проносились машины, то останавливались на перекрестках в ожидании зеленого света. Быстро шагая по тротуарам, люди разговаривали по телефону или деловито пользовались своими смартфонами. Несмотря на ясное небо, никто не любовался пейзажами и не смотрел по сторонам. Все в городе было очень знакомо Чанг Суну, ведь он родился в нем и видел его в «Городе Судного Дня». Однако разница была в том, что…
― …Все пешеходы похожи на меня.
И не только пешеходы. Все водители были точными копиями Чанг Суна. Хотя их одежда и телосложение немного отличались, Чанг Суну казалось, что он попал в мир двойников. Неужели среди них прячется Перквунос?
Чанг Сун быстро просканировал толпу и обнаружил среди нее человека, который пристально наблюдал за ним. Как и следовало ожидать, мужчина выглядел так же, как и он, но не казался частью города, поэтому он инстинктивно понял, что это Перквунос. Встретив взгляд Чанг Суна, Перквунос усмехнулся и, медленно развернувшись, пошел куда-то в сторону, словно ожидая, что Чанг Сун последует за ним.
Чанг Сун сразу же последовал за ним и спросил:
― Вы ведь Перквунос, верно?
― Зачем ты спрашиваешь, если и так знаешь? — ответил Перквунос.
― Куда ты идешь?
― Просто следуйте за мной. Я отвечу на твои вопросы, хотя, наверное, Хсан уже это сделал. Хм, подожди. Возможно, все наоборот, — пробормотал про себя Перквунос.
Как и Хсан, Перквунос во многом отличался от того, о чем Чанг Сун знал изначально, поэтому он испытывал смешанные чувства. Неужели Перквунос тоже стал извращенцем после столь продолжительной жизни?
― Где мы? — спросил Чанг Сун.
― А что я должен сказать? — ответил Перквунос, похоже, искренне недоумевая, как ответить на вопрос Чанг Суна.
― Самый нижний ярус океана вашего подсознания, сердцевина бездны, горизонт души и событий… Нет, это слишком абстрактно. Центральная точка… Да, думаю, лучше всего описать ее именно так.
― Центральная точка?
― Как видишь, все здесь — галлюцинация и реальность одновременно, — сказал Перквунос; в ответ Чанг Сун оглядел других Ли Чанг Сунов.
― Каждый из присутствующих здесь — Ли Чанг Сун из бесконечного множества Мировых Линий, все они берут свое начало от Оргинала. По мере того как они живут своей собственной жизнью, их помыслы и воображение проявляются в этом месте в виде галлюцинаций. Я просто сделал это место похожим на нашу родину.
Родина… В душе Чанг Суна зародилось подозрение: Один и другие прошлые реинкарнации никогда не называли Сеул своей родиной, а Перквунос, первая прошлая реинкарнация, говорил, что он тоже Ли Чанг Сун. Это означало одно.
― Ты…
Чанг Сун остановился и некоторое время смотрел на Перквуноса, прежде чем спросить:
― Ты ведь и есть мой Оригинал, не так ли?
Первая Вселенная, начало всех Мировых и Временных Линий, место рождения «Высшего Света», «Тусклой Тьмы» и «Deus Ex Machina»… Ли Чанг Сун из Мировой Линии #0 обернулся и посмотрел на Чанг Суна.
