«Меч Чуньцзюнь» обладал атрибутами горы и реки.
Перед Чанг Суном открылись различные пейзажи. Один из них — старая гора Чхоннён, которую уже никто не знал и не помнил. Правильнее было бы назвать ее холмом, так как для горы она была слишком мала, но первому Оу Ези она все равно очень понравилась. Когда он прогуливался по одной из её тропинок, запах железа и жар внутри него рассеивались, давая ему внутреннее спокойствие. Ее падение глубоко огорчало его. Поэтому, чтобы почтить ее память, он выкопал на горе оловянные руды и превратил их в свинцовую фольгу.
Следующий пейзаж — река Яка, в которой в детстве купался первый Оу Ези. Он так веселился там со своими сверстниками, что домой они возвращались только после захода солнца. Так как воспоминания об этом оставили у него неизгладимое впечатление, он выкопал медные руды, напоминающие закат на реке Яка, и превратил их в бронзовые отливки.
Затем первый Оу Ези выковал «Меч Чуньцзюнь», представляя себе два самых прекрасных пейзажа, которые он когда-либо видел. Меч, созданный на основе принципов природы и пацифизма, не должен был использоваться в качестве меча, несмотря на то, что был им. К счастью, хотя Ци Гун и его предыдущие владельцы использовали его неправильно, он наконец обрел хозяина, который понял это.
Вуш, вуш, вуш!
Порыв зеленого ветра, смешавшись с песчаной бурей, породил гигантскую лозу. Ее корень глубоко погрузился в духовную воду и, напившись ее, поднялся на десятки метров в воздух. Лоза отделила Чанг Суна от Ци Гуна, словно Джек, взлетевший на огромном бобовом стебле в небо из сказки «Джек и бобовый стебель».
Бум!
От удара Ци Гуна огромная лоза задрожала, но на ней не осталось и царапины. Впитав духовную воду, лоза стала безумно прочной.
― Ах ты, ублюдок! Слезай сюда!
Лицо Ци Гуна покраснело.
После того как он с таким трудом добыл «Меч Чуньцзюнь», его забрали прямо на его глазах. Поэтому вполне естественно, что он был настолько зол, что сразу же бросился на Чанг Сун..
― С чего бы это? — ухмыльнулся Чанг Сун, глядя на Ци Гуна с неба.
Наполнив свой голос маной, он проревел:
― Всем отступать!
Используя технику «Шестнадцатикратное Эхо», благодаря которой его голос раздавался отовсюду, Чанг Сун побежал в противоположном направлении. Он снова взмахнул «Мечом Чуньцзюнь», заставив лозу распрямиться и проложить себе путь.
― Бвахахахахаха! Он действительно украл «Меч Чуньцзюнь»! Вот сумасшедший ублюдок! Мне он нравится! Мне нравится! Он определенно является Апостолом в моем понимании! — разразился хохотом Марс, наблюдая за Чанг Суном.
Несмотря на то, что ограничения досаждали Марсу, сейчас он чувствовал себя по-настоящему отдохнувшим. В его глазах Чанг Сун выглядел просто очаровательно.
― Да, я должен просто отдать «Бальмунг»! — подумал Марс.
Ему казалось, что он может отдать Чанг Суну все, что угодно, если это будет означать, что он станет его Апостолом.
― Чушь!
Пабилсаг, естественно, не стала просто сидеть на месте и пропускать замечание Марса мимо ушей.
Её резкий тон заставил Марса наклонить голову.
― А?
― Ли Чанг Сун мой. Я первая заявила об этом, так что тебе лучше быть начеку. Иначе… — нахмурилась Пабилсаг.
― Хм! Небесный чур и Звездный чур! — крикнул Марс.
― Что ты делаешь?
Пабилсаг нахмурился еще сильнее.
― Называть чур первым — бесполезно. Я назвал больше чур я, чем ты, — уверенно ответил Марс, скрестив руки.
Пабилсаг раздраженно топнула ногой.
― Ургх! Чур, река и чур, океан! Ха! Теперь я назвала еще больше чур!
― Вселенский чур!
Марс уставился на Пабилсага.
― Ииииккк! «Небеса» чур!
― «Подземный мир» чур, «Мир Саха» чур, и Трилокья чур!
― Чур, Шесть Путей!
Пабилсаг сжала кулаки.
Яростная и нелепая перебранка двух Небожителей ошеломила Минерву. Проходя мимо них, она сказала:
― Вы что, дети малые? Что вы делаете?! Уходите!
Заметив на хвосте Чанг Суна несколько человек, Минерва снова нырнула в духовную воду. Меркурий последовал за Минервой, громко смеясь. Марс и Пабислаг одарили друг друга смертельным взглядом и одновременно двинулись в путь.
― Чур, измерения!
― Чур, другие мультиверсы! Ха! Я выиграл! Сдавайся!
Пабилсаг указала на Марса.
― О чем ты говоришь?! Я назвал больше чур!
Их борьба, вероятно, не скоро закончится.
* * *
Группе Чанг Суна удалось успешно скрыться. Ци Гун и его подчиненные попытались преследовать Чанг Суна, но остановились, увидев бегущих навстречу охранников «Малеахе» и «Л’Инфернал». Уриэль увидел огромное виноградное дерево Чанг Суна с помощью своего «Ясновидения».
Поскольку корабль-призрак потерпел крушение, было неизвестно, как отреагируют Ци Гун и остальные, но группе Чанг Суна оставалось только вернуться к Тиамат, которая ждала вдалеке.
Ооооонг, ооооонг!
[«Меч Чуньцзюнь» горячо реагирует на встречу с друзьями!]
Теперь в руках Чанг Суна было три божественных меча, которые наслаждались своим воссоединением. Тем временем он стоял перед Эльфийским Корнем с «Мечом Чуньцзюнь» в руке.
― Это…! — вздохнула Муду.
― Начнем, — сказал Чанг Сун.
Губы Муду задрожали, она кивнула и сделала шаг назад. Чанг Сун наклонился и вставил «Меч Чуньцзюнь» в отверстие в груди Эльфина.
Пааа…!
[Начало лечения.]
― Сначала я закрою рану с помощью лоз маны, — подумал Чанг Сун.
Кора деревьев проросла и одна за другой закрыла рану Эльфина. Мелкие ветки сплетались между собой под корой, заполняя отверстие в груди.
― Я повышу сопротивляемость яду с помощью божественности Кали.
[Навык «Стигма» был активирован, извлекая Божественность (Атрибут: Живое дерево) из вашей «Стигмы»!]
Чанг Сун вытянул Божественность Кали, которую он приобрел ранее, и смешал ее с «Тьмой», после чего влил в Эльфина.
Пзззз!
[Ваш подчиненный «Эльфийский Корень» обрел Божественность!]
[HP вашего подчиненного «Эльфийского Корня» увеличилось!]
[Стойкость вашего подчиненного «Эльфийского Корня» увеличилась, что позволило ему восстановиться и обезвредить демонический яд!]
…
[10% демонического яда было обезврежено]
…
[30%, 40%, 50%, 71%….]
По мере увеличения процента черная демоническая энергия, разъедавшая Эльфина, исчезала. Его щеки стали румяными, а кожа вернулась к своему первоначальному цвету.
Обильно потея, Чанг Сун несколько раз прогнал ману внутри Эльфина. Тело Эльфина сильно отличалось от человеческого, поэтому ему приходилось гораздо искуснее управлять Божественностью Кали и «Мечом Чуньцзюнь». Даже Чанг Суну этот процесс показался сложным.
[71%]
Вскоре он столкнулся с проблемой.
― Я не могу дальше осуществлять детоксикацию Эльфина. Что же делать? — задался вопросом Чанг Сун.
Соединив «Меч Чуньцзюнь» и Божественность Кали, Чанг Сун сумел повысить устойчивость Эльфина к демоническому яду. Таким образом, после пробуждения он стал бы несравненно сильнее, чем раньше. Проблема заключалась в том, что им не хватало Божественности для полной детоксикации яда.
― А что, если полностью раскрыть «Меч Чуньцзюнь»…? Нет, хотя его божественная энергия и помогает Эльфину сейчас, но слишком большое ее количество, начнет разъедать Эльфина, как демонический яд.
Чанг Сун понял это благодаря своему «Гностическому Глазу». Поскольку Саймон не мог найти решение, ему оставался только один вариант.
― Божественность… Мне нужно больше Божественности.
Ему нужно было больше Божественности Живого Дерева, той силы, которая сделала Эльфина тем, кем он был. Его первоначальный расчет оказался неверным, так как он не учел, что Эльфин продолжает становиться сильнее.
― Используй меня, — сказала Муду, молча наблюдая за тем, как Чанг Сун обращается с Эльфином.
Чанг Сун не понял, что она имела в виду, и оглянулся. Остальные Серые Эльфы остановили Муду.
― Муду!
― 32-я Ветвь, это…!
На фоне шума Чанг Сун нахмурился и холодно сказал:
― Будь точнее. Что значит «использовать тебя»?
― Тебе ведь нужна Божественность моей Богини для детоксикации яда, не так ли?
― И что? — спросил Чанг Сун.
― Ты можешь использовать мою, — спокойно сказала Муду.
― Ты умрешь.
Муду была епископом Кали, поэтому у нее наверняка было много Божественности. Было бы здорово, если бы Чанг Сун смог позаимствовать ее часть, но Божественность священника была для него всем. Она была частью их души, и потеря ее привела бы к смерти.
Муду спокойно покачала головой и улыбнулась.
― У нас одна душа, так что я просто вернусь в свою первоначальную форму. Я не умру. Скорее, мы просто будем единым целым.
Чанг Сун понял, что имела в виду Муду. Жрецы Кали отличались от обычных жрецов. Все они прорастали из корня Кали, составляя единое целое. Тем не менее, личность Муду — нет, воспоминания 32-й Ветви — все еще имели значение, потому что у них тоже были отдельные личности.
― Этот ребенок, несомненно, сможет превратиться в нашу Богиню, которая заставляет деревья и цветы расти через разрушение и резню.
Муду взяла за руку спящего Эльфина.
Корень, названный Кали, был мертв, поэтому его ствол и ветви быстро увядали. Однако если это дерево размножить черенком, взяв в качестве нового родительского дерева ветвь по имени Эльфин, и посадить ее в новую почву, называемую Чанг Суном, то дерево сможет вырасти и стать новой Кали.
Вскоре Муду поделилась своими мыслями с Супадой и другими Серыми Эльфами.
― Если ты так думаешь.
― Действительно ли наша Богиня снова проснется?
― Проснется. 32-я Ветвь сама сказала об этом, не так ли?
― Да. Более того, 126-я Ветвь заслуживает доверия.
― Если после этого Божественное Древо созреет…
― Мы сможем пробудиться снова!
Все Серые Эльфы схватили друг друга за руки и встали за спиной Муду.
― Спасибо, что доверяли мне до конца.
Муду взяла Супаду за руку, встала и повернулась, чтобы посмотреть на Чанг Суна.
Глаза двадцати пяти Серых Эльфов были полны решимости.
― Кали, у тебя действительно удивительные дети, — подумал Чанг Сун, кивнув и потянувшись к его шее.
Если Серые Эльфы так решительно настроены, то отговорить их было бы равносильно позору.
― Воспользуйся этим. С ключом будет намного легче, — Чанг Сун положил «Ключ Питера» на левую ладонь Муду.
― Спасибо. Пожалуйста, позаботься о 126-й Ветви, Эльфине, — кивнула Муду и направила «Ключ Петра» на шею. Она тихо выдохнула…
Щелк!
…кончик ключа плавно вошел внутрь ее шеи и достиг той части, где текла ее мана и Божественность. Ее мана и Божественность бешено задвигались, пытаясь выбраться наружу.
Скрип!
В тот момент, когда Муду повернула ключ, она почувствовала, что ее «замок» широко распахнулся. В то же время яркий поток света быстро поглотил Муду и других Серых Эльфов.
…
[Дремлющая Божественность (Атрибут: Живое Дерево) была разблокирована!]
[Поглощение Серых Эльфов усилило Божественность (Атрибут: Живое Дерево) и пробудило утраченную Черту]
Ух!
Божественность, обладающая густым, свежим лесным ароматом, осела на Эльфине и быстро вошла в него, обезвреживая оставшийся демонический яд.
[Ваш подчиненный «Эльфийский Корень» вобрал в себя всю Божественность и приобрел устойчивость к демоническому яду!]
[Процесс детоксикации завершен.]
[Класс вашего подчиненного «Эльфийского Корня» повысился].
[В результате полной детоксикации демонического яда было получено значительное количество очков опыта].
[Очки опыта вашего подчиненного «Эльфийского Корня» достигли критической отметки, что привело к его эволюции!]
Пааа!
Сияя, Эльфин поднялся в воздух. Кора дерева, покрывавшая его, начала падать одна за другой. Старые ветви обломились, на их месте появились новые, крепкие и свежие. По мере того как менялось его телосложение, он становился все выше и выше.
Эльфин, обычный священник, эволюционировал. Поглотив епископа и еще нескольких его братьев и сестер, его уровень мгновенно вырос в несколько раз.
― Моя цель — накопить Божественность и стать таким же сильным, как Апостол.
Чанг Сун вспомнил слова Эльфина, сказанные им перед тем, как он поклялся ему в верности. Эльфин думал, что это единственный способ воскресить Кали, но Муду доказала, что он ошибается, велев ему стать новым Божественным деревом и превратиться в Кали.
Тап!
Завершив процесс эволюции, Эльфин спокойно опустился на землю. Подчиненный Чанг Суна выглядел совсем иначе, чем раньше. Его глаза стали глубокими, а аура — грубой и в то же время острой, как у аскета, долгое время занимавшегося самосовершенствованием. Глядя на изменившегося Эльфина, Чанг Сун не мог не удивиться. Он знал, на кого теперь похож Эльфин.
― … Кали? — растерянно пробормотал Чанг Сун.
Перед ним стояла его бывшая коллега.
