Красное облако окутало Гунлауга, просочившись сквозь трещину в его шлеме. На секунду запоздав с реакцией, Светлый Владыка отшатнулся… но не раньше, чем вдохнул пыльцу кошмарного цветка.
Санни не знал, когда и как Нефис получила ее, но знал, что не ошибся — это была пыльца Кровавого Цветка, жуткого цветка-паразита, который он сам имел несчастье вдохнуть однажды, давным-давно.
Воспоминание о кровожадных красных цветах, растущих в его легких, вызвало дрожь во всем теле Санни. Тогда единственной причиной, по которой он не стал носителем коварного Кошмарного Существа, было Плетение Крови. Без него он был бы сожран изнутри за считанные минуты.
…И теперь Светлого Владыку постигнет та же участь.
«Она… она действительно сделала это…»
Однако остальные Спящие, собравшиеся в большом зале, не знали, что Гунлауг уже практически мертв. В том числе и сам тиран.
Согнувшись в приступе сильного кашля, он прорычал:
— Что? Что ты сделала со мной, сука?!
Нефис лежала на полу на коленях там, где он ее уронил. Ее доспехи были разбиты и разорваны, по потрескавшемуся белому металлу текли реки крови. Сияние ее кожи погасло, но под ней пылали раскаленные языки пламени.
Ужасные раны на ее груди медленно закрывались, а рваные раны на лице уже исчезли, оставив его таким же совершенным, как и прежде. Однако это лицо было окровавленным и бледным, искаженным в выражении ужасной агонии.
В ее глазах, однако, была темная злоба.
По толпе прокатился хор шепотков, когда они увидели, как затягиваются ужасные раны. Будь то члены Владыки или обитатели трущоб, у всех на устах было два слова:
— Бессмертное Пламя!
— Бессмертное Пламя!
И тут кто-то крикнул, его голос был полон ошеломленного благоговения:
— Это… это благословение огня!
Глухая ко всему этому, Меняющаяся Звезда застонала и медленно поднялась на ноги. Затем она с трудом взглянула на Светлого Владыку и сказала дрожащим от боли голосом:
— Я… я убила тебя.
Сквозь трещину в золотой маске Санни увидел, как голубой глаз Гунлауга сначала сузился, а потом вдруг широко раскрылся. В следующее мгновение Светлый Владыка снова начал кашлять.
На этот раз с его губ сорвался сдавленный крик.
«…Сейчас начнется.»
Санни немного сдвинулся, незаметно придвинувшись ближе к Кастеру.
Гунлауг тем временем зашатался и застонал. Из-под его разбитой маски капала кровь.
Затем в тронном зале древнего замка раздался дрожащий смех.
— Ах… правда? Какой… сюрприз…
Он выронил свой топор, который превратился в лужицу жидкого золота и слился со странными доспехами. Он сделал шаг к Нефис, но затем покачнулся и упал на одно колено.
Несколько мгновений Светлый Владыка оставался неподвижным. Затем его тело забилось в конвульсиях, и кровь хлынула через разбитую переднюю часть его монолитного шлема. Снова послышался приглушенный крик, полный мучительной боли.
Сотни людей смотрели на него, ошеломленные, их глаза были полны неверия, гнева и ужаса.
Светлый Владыка поднял голову и взглянул на Нефис, затем прошипел:
— Что за… шутка! Я не могу… не могу так умереть!
Меняющаяся Звезда смотрела на него сверху вниз, ее лицо было холодным и неподвижным. В ее глазах не было ни триумфа, ни злорадства.
Но в них не было и милосердия.
Отвернувшись, она на мгновение замешкалась, а затем сказала, ее голос был странно мягким:
— …Теперь отдыхай. Твой кошмар закончился.
Гунлауг в недоумении уставился на нее, а потом вдруг рассмеялся. Откуда-то из глубины его горла раздался тревожный, булькающий звук, как будто он захлебнулся кровью.
— Хорошо… это слишком хорошо. Твой… только начинается, хотя…
С этими словами он медленно поднялся, а затем отвернулся. Покачиваясь, Светлый Владыка сделал один шаг вперед, затем другой.
Толпа молча наблюдала за тем, как он с трудом пробирается к ступеням, ведущим к трону из белого мрамора, и поднимается по ним, кровь хлещет из трещин в его шлеме, золотые доспехи текут и клубятся вокруг его тела в состоянии, напоминающем панику.
Наконец Гунлауг достиг помоста и опустился на свой трон, глядя вниз на большой зал древнего замка со странным, тоскливым выражением лица. Затем он напрягся, чтобы что-то сказать, но вместо этого его скрутил приступ сильного кашля.
В конце концов, он просто прошептал несколько почти неслышных слов и откинулся на спинку трона, его тело расслабилось. Санни был, пожалуй, единственным, кто его слышал, поскольку его тень все это время пряталась в темноте алькова.
— Я… пытался. Вначале… я действительно пытался…
Вот что прошептал Гунлауг.
А потом он затих.
Светлый Владыка Мрачного города был мертв.
Санни понял это мгновенно, потому что ужасная психическая аура, прижимавшая его к земле, внезапно исчезла, позволив всем людям вокруг него двигаться и дышать свободно.
Зная, что сейчас произойдет, он в последний раз взглянул на дальний конец большого зала.
На троне сидел труп в золотых доспехах, из трещины в его полированной маске выглядывал прекрасный красный цветок.
Через несколько мгновений доспехи вдруг засияли белым светом, а затем распались на бесчисленные искры, явив человека, который долгие годы железным кулаком правил этим проклятым местом.
Гунлауг был удивительно красив. Несмотря на то, что его лицо было залито кровью, это было легко заметить. У него была короткая борода и длинные светлые волосы. Один глаз у него был вытекшим, выеденный Кровавым Цветком, а второй быстро стекленел.
Но больше всего Санни удивило то, насколько молодо он выглядел. Трудно было представить Светлого Владыку не могущественным и нестареющим, но на самом деле ему было не больше двадцати семи лет. Почему-то Санни забыл об этом факте.
«…Дети. Все мы здесь — просто потерянные дети.»
Однако он не стал тратить слишком много времени на размышления об этом.
Потому что в следующее мгновение Тессай, который смотрел на своего мертвого господина со своим обычным угрюмым выражением лица, повернулся и посмотрел на толпу жителей трущоб, затем на членов Владыки.
Гигант задержался на секунду, а затем сказал, его глубокий, темный голос гулко разнесся по древнему залу:
— …Чего вы ждете? Убейте их всех.
И тут все погрузилось в безумие.
