— Что ты делаешь? — я была шокирована его действиями.
— Разве ты не беспокоишься, что когда я вернусь к телу Императора Дун Юэ, я откажусь от тебя? Теперь я никогда не смогу этого сделать.
— Ты… — разозлившись, вскричала я. — Ты сумасшедший!
— В бессмертном мире меня знают как сумасшедшего. Когда я был в Ледяном краю и попал в безвыходную ситуацию, я оторвал часть своего тела. Тогда феи из бессмертного мира сказали, что я сумасшедший, — засмеялся Тан Мингли. — Однако эти слова из твоих уст очень радуют мои уши. Позволь мне услышать их снова.
Он рассказал мне про человека в черном плаще. Его звали Цунцзи, он родился в Цунцзиюане.
В «Шан Хай Цзин Хай Ней Бей Цзин» сказано: «Из глубокой бездны в будние дни на двух гигантских драконах появляется Бог Бин И. Говорят, у бога Ледяного края красивое лицо».
Тан Мингли увидев, что мои мысли где-то далеко, обнял меня.
— Почему ты молчишь? — тихо спросил он.
Немного помолчав, я сменила тему:
— Дело Ани… Как ты собираешься решить этот вопрос?
Лицо Тан Мингли стало серьезным.
— Кто такой старик Ду Гу? — нахмурившись, спросила я. — Его предсказания точны?
— Старик Ду Гу из древней школы нумерологии, — сказал Тан Мингли. — Когда он путешествовал по миру смертных, был известным арифметиком. После восхождения в мир бессмертных, он редко говорил, но каждый раз, когда он о чем-то говорил, это становилось важным событием. Пятьсот лет назад Нефритовый Император устроил пир и пригласил богов. Старик Гу Ду выпил слишком много вина и, уступив просьбам богов, делал предсказания. Он предсказал мне, что я погибну от призрачной катастрофы.
Нефритовый Император остался недоволен гаданием. Он сказал: «Старик Ду Гу ничего не знает. Как он может говорить о таких вещах вслух?»
Тан Мингли улыбнулся.
— Старик Ду Гу, протрезвев, пожалел о своих словах, но не забрал их обратно. Возможно, это судьба. Поскольку я ничего не могу с этим поделать, мне остается только одно, держать свою судьбу в своих руках.
— Ты и Ани… действительно остаться может только один? — с грустным лицом спросила я.
— Призрачное бедствие, которое убьет меня, не обязательно случится из-за него, — сказал Тан Мингли. — Но я все равно не позволю ему.
— Но почему именно он! — воскликнула я с болью в голосе.
— Возможно, это воля Богов, — Тан Мингли закрыл глаза, между его бровями появилась складка боли. — Я думал, что у меня все под контролем, но я не ожидал, что это будет связано с тобой.
Мое сердце словно пронизилось ножом. Независимо от того, кто это должен быть: он или Шен Ани, я не хочу, чтобы с ними что-то случилось.
— Возможно, меня убьет не призрак, — Тан Мингли подошел ко мне и обнял за плечи. — Возможно, это будет любовь.
Он посмотрел в мои глаза.
— Но я счастлив.
Горько улыбнувшись, я покачала головой.
— Мингли, может, это не твое призрачное бедствие, а мое.
Я оттолкнула его руку и вышла из спальни.
— Цзюньяо! — громко позвал он, я остановилась. — Я люблю тебя!
Из моих глаз потекли слезы. Не оглядываясь, я выбежала из комнаты.
Почему после стольких лет я, наконец, влюбилась в кого-то, но должна испытывать такую боль. Я вбежала в свою комнату и дала волю слезам, глядя на масляную лампу, огонь которой будто выжигал мою боль.
Я услышала шаги, в комнату с чайным сервизом вошла Хуай Юэ.
— Госпожа Юань, выпейте чашку чая.
Я посмотрела, как она заваривает чай и выкладывает выпечку.
— У тебя есть, что сказать мне?
— Госпожа Юань, вы первая женщина, которую Император привел сюда, — с легкой улыбкой сказала Хуай Юэ.
Я молчала, а Хуай Юэ продолжила:
— Император — это человек, которого не интересуют женщины. Многие феи из сказочного мира которые любили его, многие соглашались стать наложницами, были и те, кто предлагали просто провести с ним одну ночь… Но Император никогда не обращал на них внимания.
Она налила в чашку духовный чай янтарного цвета.
— Мы, слуги, всегда были бесполезными для Императора. Старший брат Императора — великий бессмертный. Он круглый год живет в преисподней и управляет монстрами и призраками. — она держала чай перед собой. — Я всегда надеялась, что Император по-настоящему влюбится в фею, которая будет ухаживать за ним во время болезни, утешать, когда ему одиноко.
— Но ты не хочешь, чтобы этим человеком была я, — сказала я, беря чашку с чаем.
— Госпожа Юань, — прошептала Хуай Юэ, — я всего лишь горничная. Мне не следовало этого говорить, но я надеялась, что это будет фея, достойная бога, а не смертная.
Отставив чашку, я встала, медленно встала и подошла к ней.
— Хуай Юэ, ты фея? — спросила я, взяв ее за подбородок.
Хуай Юэ на мгновенье замерла, но не вырывалась.
— Нет, я не такая. Хотя загробный мир отличается от мира смертных, бессмертные не могу быть здесь.
— На самом деле, ты хочешь сказать, что тем человеком, который будет рядом с ним, будет утешать его, должна быть ты, верно? — я пристально смотрела на ее красивое лицо.
— Госпожа Юань, — поспешно сказала Хуай Юэ, — не поймите меня неправильно. Я хотела сказать, что я всего лишь маленькая горничная. Какие мысли об Императоре могут быть у меня? — она сделала паузу. — Вы смертная, надеюсь, вы думаете так же, как и я.
— Извини, но нет, — сказала я. — Но в одном ты права. — я выдержала паузу и пренебрежительно сказала: — Ты всего лишь маленькая горничная. У тебя нет права говорить мне все это. На этот раз я сделаю вид, что не слышала этого, но в следующий раз я расскажу Тан Мингли, и он позаботится о тебе.
Хуай Юэ побледнела. Поджав губы, она сказала:
— Я ухожу.
После ее ухода я с облегчением вздохнула. Мингли и я, одному Богу известно, куда это может завести.
Если мне действительно придется выбирать между ним и братом, кого я выберу?
В это время в мире смертных в отдаленной сельской местности.
Эта деревня немного отличалась от обычных деревень. Она раскинулась на холме, дома жителей тоже были разбросаны по холму.
Здесь не слышно громких звуков. Единственное, что нарушает тишину, звук рога.
За горой стоит дом, окна которого светятся.
Лу Цюбай сидит у кровати с подносом лекарств и обращается к женщине на кровати:
— Хуань Юнь, выпей лекарство.
Ань Сяо Цуй закрыла глаза и отвернулась от него, она не хотела видеть и слышать его.
Хотя Лу Цюбай был жестоким, он очень любил Хуань Юнь. Он видел, как она отворачивается от него, и чувствовал, будто его сердце пронзает нож.
— Хуань Юнь, — мягко вздохнул он, — я знаю, что ты винишь и ненавидишь меня, но я искренен. Великий Император Дун Юэ ненавистен мне. Если бы он не скрыл тебя, то мы бы прожили 18 счастливых лет.
Ань Сяо Цуй открыла глаза и злобно посмотрела на него.
— Я обычная женщина, а ты надругался надо мной.
Лу Цюбай голосом полным сожаления сказал:
— Хуань Юнь, это моя вина, я…
Он не закончил, Ань Сяо Цуй прервала его:
— Ты плохо со мной обращался, так что забудь. Такая у меня судьба. Но почему ты так относишься к нашему сыну? Он страдал 18 лет. Ты практически превратил его в ходячего мертвеца. Что ты на это ответишь? — она закашлялась, так как была слишком эмоциональной.
Она долго кашляла, ее тело содрогалось. Убрав от рта руку, она увидела сгусток крови.
Сердце Лу Цюбая тревожно забилось.
— Это моя вина, — быстро сказал он. — Неважно, что ты ненавидишь и винишь меня, я готов на все, чтобы это исправить. Не волнуйся, я все сделаю правильно. Я найду способ вылечить тебя.
— Неважно, сколько дней осталось мне, не важно, можно ли меня вылечить, — Ань Сяо Цуй схватила его за рубашку. — Я только хочу, чтобы мой сын был здоров, чтобы мог жить, как обычный человек, женился, имел в будущем детей. Тогда я буду счастливой.
